Айра Левин - Такой чудесный день

Внешне в эти годы он вел себя как обычный, удовлетворенный член Семьи. Добросовестно работал, участвовал в местных спортивных и праздничных мероприятиях; еженедельно имел половое сношение; раз в месяц звонил родителям и дважды в год их навещал; стабильно и вовремя приходил на просмотр телепередач и встречи с наставником; не жаловался ни на какой физический или психологический дискомфорт.

Внутри, однако, Скол был весьма далек от нормы. Чувство вины, с которым он покинул академию, побудило к скрытности в общении с новым наставником. Он лелеял это сильное, хоть и неприятное чувство, ибо оно, как ни странно, позволяло острее ощущать жизнь. А умалчивая о напряжении и разыгрывая перед наставником роль довольного, безмятежного человека, он с годами погрузился в состояние общей настороженности и начал закрываться и от остальных. Все казалось спорным: макси-кейки, комбинезоны, стандартные комнаты, мысли товарищей и особенно работа, которая, как он видел, вела только к упрочению вселенской одинаковости. Альтернативы, конечно, не имелось, он не мог ее себе представить, но сторонился окружающих, во всем сомневался и лишь первые несколько дней после очередной терапии был тем, кем притворялся.

Одно в мире казалось неоспоримо правильным: изображение лошади. Скол вставил его в рамку – не из центра снабжения, а самодельную, из отодранных от задней стенки ящика и зачищенных деревянных планок – и вешал у себя на стену в Сша, Инд, Кит… Смотреть на него было несравнимо приятнее, чем на «Уэй обращается к химиотерапевтам», «Маркс за работой» или «Изгнание торговцев из храма».

В Кит он стал подумывать о женитьбе, однако ему сообщили, что он не допущен к воспроизводству, и идея сама собой отпала.

В середине маркса 162-го, незадолго до того, как ему исполнилось двадцать семь, Скола вновь перевели в Институт генной инженерии в ИНД26110 и приписали к только что созданному Центру классификации. Новые микроскопы обнаружили доселе незаметные различия в генах, и он был в числе сорока систематиков второго и третьего разряда, которым поручили разрабатывать подклассы. Жил он в четырех зданиях от Центра, ежедневно совершал короткую прогулку пешком до работы и обратно и вскоре нашел себе девушку, этажом ниже. Нового наставника, младше его на год, звали Боб РО. Жизнь пошла по накатанной дорожке.

Как-то апрельским вечером, собираясь почистить зубы и лечь спать, Скол обнаружил, что из головки зубной щетки торчит что-то белое. В замешательстве вытащил сложенную втрое, плотно скрученную прямоугольную записку и прочитал следующий машинописный текст:

«Товарищ, вы не такой, как все: размышляете, к примеру, какая профессия вам по вкусу. Хотите познакомиться с другими необычными? Не торопитесь с ответом. Вы живы только отчасти и даже не представляете, как с нашей помощью все изменится».

Скола поразило, что кому-то известно его прошлое, и встревожила секретность, а также фраза «Вы живы только отчасти». Странное утверждение. Что бы оно значило? К чему все это послание? И какой дурак додумался сунуть его в зубную щетку?… Вдруг осенило, что лучше места не найти – здесь он обязательно его увидит, причем только он один. Хорошо, тогда кто же этот ловкач? Зайти сюда вечером или днем мог любой. В комнате побывали, по крайней мере, двое – на столе лежали записки от Миры СК, его девушки, и секретаря клуба фотолюбителей.

Скол почистил зубы, забрался в постель и перечитал загадочный текст. Его автор или кто-то еще из «необычных», видимо, имеет доступ к базе данных Уникомпа, и детских мыслей о выборе профессии оказалось достаточно, чтобы сделать вывод, будто Скол с ними заодно. Заодно ли? Они ненормальны, сомнений нет. А он? Он разве нормален? «Даже не представляете, как с нашей помощью все изменится». Что это значит? Какой помощью? В чем? И если он захочет встретиться, что тогда делать? Судя по всему, ждать следующей записки, какого-то знака. Тут сказано: «Не торопитесь с ответом».

Прозвенел последний звонок. Скол свернул обратно бумажку и сунул ее в корешок «Живой мудрости Уэя» на тумбочке. Выключил свет и стал думать. Мысли текли тревожные, но странные и интересные. «Хотите познакомиться с другими необычными?»

Он ничего не сказал Бобу РО. Всякий раз, возвращаясь к себе, проверял щетку, а по дороге на работу и домой, перед телевизором, в очереди в столовой или центре снабжения оглядывал товарищей в ожидании многозначительной фразы или взгляда и манящего кивка головой. Безрезультатно.

Через четыре дня он начал думать, что кто-то из больных товарищей просто пошутил или того хуже ему устроили проверку. Вдруг записку оставил сам Боб РО, чтобы поглядеть на его реакцию?

Вначале Скол заинтересовался, даже обрадовался и на что-то надеялся, толком не зная, на что. Теперь же – дни шли, а новой весточки не поступало – был разочарован и сердит.

И вот тогда-то, через неделю после первой, в зубной щетке появилась вторая записка: такая же сложенная втрое и скрученная бумажка. Опять нахлынули волнение и надежда. Скол развернул ее и прочитал:

«Если хотите встретиться и узнать подробности, приходите завтра вечером в 11:15 на Нижнюю площадь Христа между корпусами Ж16 и Ж18. Не касайтесь сканеров. Если увидите рядом товарищей, идите другой дорогой. Я буду ждать до 11:30».

Внизу, как подпись, было напечатано: «Снежинка».

Редкие прохожие, устремив взгляд перед собой, спешили по домам. Сделать крюк пришлось только раз. Скол прибавил шагу и оказался на Нижней площади Христа ровно в 11:15; пересек залитое призрачным светом белое пространство с выключенным фонтаном, в котором отражалась луна, и нашел Ж16 и темный проход, соединяющий его с Ж18.

Никого. Вдруг в тени, на расстоянии нескольких метров, он различил белый комбинезон и на нем, кажется, красный крест медработника. Подошел к товарищу, который молча стоял у стены Ж16.

– Снежинка?

– Да.

Голос женский.

– Касался сканеров?

– Нет.

– Забавное чувство, правда?

На ней была какая-то бледная тонкая, плотно прилегающая маска.

– Я так уже делал.

– Вот и молодец.

– Только однажды, и не по своей воле.

Она была старше. Насколько – он затруднялся определить.

– До нашего места идти пять минут. Нас шестеро, четыре женщины и двое мужчин – кошмарное соотношение. Надеюсь, ты его поправишь. Мы сделаем тебе предложение, и если ты его примешь, то однажды сможешь стать одним из нас; если нет, сегодняшняя встреча будет последней. В таком случае важно, чтобы ты не знал, как мы выглядим и где собираемся. – Она вытащила из кармана что-то белое. – Придется завязать тебе глаза. Отсюда и комбинезон врача – я тебя поведу и никто ничего не заподозрит.

– В такой-то час?