Андрей Ливадный - Дабог

– Седьмой, это командный-один! – раздался в коммуникаторе голос Джошуа, и сержант при его звуках испытал ни с чем не сравнимое облегчение, почти что экстаз, – настолько сильно он был потрясен и растерян.

– Сэр… – голос сержанта был хриплым и прерывистым. – Мы потеряли БПМ…

– Фрайг побери, я знаю! Доложи обстановку, седьмой!

Сержант пошевелил пухлыми губами, словно разминая их перед ответом…

– Я не могу описать этого, сэр… – признался он. – Что-то встало из-за деревьев… Оно огромное, окутано паром и не двигается…

– Это сервомеханизм колонистов, болван! – яростно оборвал его Джошуа. – Обыкновенный аграрный робот! – повторил он.

– Сэр, если это аграрная машина, то… как она только что разорвала на куски БПМ? – Сержант уже предчувствовал тот приказ, который сейчас отдаст Джошуа, и внутри все протестовало. – Я видел это своими глазами!

– Прекрати скулить, седьмой! Вы все трусите и потому умираете! Очнись, сержант! – Джошуа орал не своим голосом, срываясь на хрип… – Гудман подставил свою машину! Это обыкновенный агротехнический робот, на которого кто-то навесил пару лазеров! Не смотри на него, не покупайся, сержант, плюнь на его размеры!.. Ты должен остановить эту тварь! БПМ уже идут к тебе! Держи позицию и не пропусти его!

– Повторите, сэр…

– Я сказал – держи позицию до подхода БПМ! Ты понял меня?!.

– Да, сэр… – упавшим голосом подтвердил сержант.

Бойцы его взвода видели, как их командир опустил руку, которой прижимал коммуникатор к самым губам. Статис-генераторы, сдвинутые взрывной волной, вновь заработали, и дождь опять отсекало где-то вверху, но ближние к сержанту бойцы заметили поблескивающие на его лбу капельки влаги и поняли, что это не дождь, а пот…

Кинув беглый взгляд в сторону неподвижного силуэта, сержант раздраженным движением опустил забрало своего гермошлема, и в коммуникаторах подчиненных раздался его голос:

– Гранатометчики – на исходную!..

Этот день запомнился Игорю своей чернотой…

Сжимая гашетки горнопроходных лазеров, он осознавал лишь нацеленные в него орудия да сам контур боевой планетарной машины. Его глаза видели массу целенаправленно действующего против него металла, электроники, брони, но в эти мгновенья он не думал о живых существах – тех, кто, вероятно, сидит внутри машины.

Мысль о людях (пусть врагах, но людях!) окатила спину ледяными градинами пота в тот момент, когда на радиочастоте метнулся и затих чей-то болезненный вопль.

Сила, которая выбросила Рокотова из кресла управления «Беркутом», не поддавалась осмыслению. Это был порыв, шок от осознания того, что он сделал…

На Дабоге слишком бережно относились к человеческой жизни, чтобы Игорь мог спокойно вынести мысль о том, что стал сознательным убийцей. Его истерзанный разум еще не мог воспринять мысль, что сюда пришли иные, воспитанные вовсе не на Дабоге человеческие существа, для которых само понятие «жизнь» не имеет того веса, ценности, святости, как принято тут.

Пушечное мясо… Расхожий, легко восполнимый материал, гораздо более дешевый, чем сложная планетарная техника…

Эту правду ему еще предстояло узнать, а сейчас, выбираясь из днища «Беркута» через откинутый люк, он ощущал себя погруженным в кошмар, который не может, не имеет права обернуться явью…

Вокруг несмотря на дождь горели деревья. Жадное пламя охотно облизывало их кроны, шипело на листьях, чернило и скручивало побеги, роняя в грязь снопы искр…

Спотыкаясь и падая, Игорь, как ослепший безумец, вытянув вперед руки, добежал до уродливых, разбросанных по сторонам обломков горящей машины…

– Я сейчас… сейчас… – почти беззвучно выдыхали его губы, но Игорю казалось, что он кричит в голос и те, кто задавлен этими обломками, его слышат…

Лазерный залп рассек планетарную машину на несколько уродливых, неравных частей, которые развалило по сторонам полыхнувшим изнутри взрывом.

Добежав по жидкой, плюющейся паром грязи до первого обломка, Игорь увидел совершенно неестественный ракурс какого-то внутреннего отсека машины. Поставленный на ребро кусок внутренней облицовки, незнакомые приборы, фрагмент кресла и… рука, которая еще судорожно сжимала в кисти обломок сенсорного рычага. Остальная часть человеческого тела была скрыта какими-то дымящимися ошметьями.

Игорь, которого колотило от шока, схватил эту руку, дернул и вдруг, потеряв опору, повалился на спину.

Что-то придавило его, обдав теплой, липкой жижей.

Глаза Рокотова расширились от ужаса. Рядом с ним в грязи лежала лишь верхняя часть туловища. Безвольно запрокинутая голова молодого парня смотрела в черные небеса Дабога остекленевшим немигающим взглядом, а из перерубленных лазерным лучом кровеносных сосудов еще вытекала густая, почти что черная по цвету кровь…

В этот момент, инстинктивно подавшись в сторону от жуткого обрубка, Игорь закричал… Так, наверное, кричат смертельно раненные звери.

Он понял в эти чудовищные мгновенья какого-то рокового прозрения, что уже стоит вне жизни, и, что бы ни случилось с ним дальше, прошлое не вернется. Никогда…

Шатаясь, словно пьяный, он добрел до ступохода «Беркута».

Крик рвался из горла и застывал на губах ледяным шепотом смерти:

Я не звал вас сюда… не звал… не звал…

Это звучало как проклятие. Пальцы Игоря оставались липкими от чужой крови. Радиоактивный дождь хлестал по лицу упругими струями мертвой воды. Он не мог ощутить, что плачет, даже если бы захотел.

Вокруг него плакал сам Дабог…

Смерть царила на огромном пространстве материка.

Четыреста лет… – билась в голове Игоря злая, тоскливая мысль. – Четыреста лет поколение за поколением мы создавали ЭТО…

Игорю больше ничего не требовалось понимать. С его пальцев, смытая дождем, на ступоход «Беркута» капала нежно-розовая, разбавленная водой кровь…

С этой секунды началось его восхождение по страшной кривой равнодушия и ненависти. В этот страшный, полный молчаливого безумия миг началась та самая оборона Дабога, о которой напишут книги.

Но это будет позже.

Сейчас лишь один человек стоял под смертоносным дождем, тяжело привалившись к ступоходу древней серв-машины, и его судорожно рвало от пережитого ужаса, отвращения, от кровавого зрелища, от осознания того, что он сделал…

Игоря трясло крупной, лихорадочной дрожью.

Перегретые лазерные установки испаряли падающую с разверзшихся небес воду, и «Беркут» казался окутанным таинственной дымчатой аурой.

Борт флагманского крейсера «Эндгроуз»…

– Сэр, мы потеряли одну БПМ! – Доклад вахтенного офицера хлестнул по сознанию Нагумо, словно пощечина. Адмирал побледнел, но все же удержал свои эмоции.