Андрей Ливадный - Деметра

Антон ровным счетом ничего не понял. Знакомые ему понятия складывались в какую-то головоломку.

Одно из существ еще больше приблизило свою каплеобразную голову к столбу суспензорного поля.

– Это детеныш… – прошелестел голос в сознании обмершего от страха и отвращения мальчика. – Он попал в ловушку, и ему не выбраться отсюда без посторонней помощи…

– Ну и что? – перебил его визгливый скрип. – Ты что, собираешься помочь ему? Детенышу наших врагов?

– Мы не воюем с ними.

– Да… это они воюют с нами. Они воюют со всем, что имеет способность жить и размножаться…

– Это беспомощное маленькое существо, – спокойно возразил тот скрипучий голос, что принадлежал Зергу. – Оно погибнет, и это будет на моей совести.

– Здесь погибло много существ, – напомнил второй.

– Это была катастрофа, – резонно заметил первый голос. – А если мы сейчас уйдем, это будет убийством.

– Ты не понимаешь, что говоришь, Зерг… Впрочем, поступай как знаешь… Этот корабль все равно обречен. Еще немного, и он рухнет в атмосферу.

Антон, оцепенев от ужаса, слушал непонятный диалог, не понимая, явь это или же нет?

Внезапно одно из существ подняло короткую руку, и в ослабевшем рассудке мальчика вдруг закружилась сотканная из тысяч ослепительных искр спираль.

В следующий момент на него со всех сторон навалилась оглушающая тьма.

– Ну, Антон, миленький, очнись… ну же!.. – Эти слова, дошедшие до сознания сквозь вязкую пелену беспамятства, сопровождались ощутимыми шлепками по его щекам и острым, режущим обоняние запахом чего-то медицинского…

Он открыл глаза, и сквозь мутный туман внезапно проступили черты склоненного над ним бледного лица.

Он с трудом узнал капитана Белгарда. Его скула была одним сплошным кровоподтеком, лоб и переносицу пересекала уродливая царапина с рваными краями, на которой сгустками запеклась кровь.

– Ну, наконец-то!.. – облегченно выдавил из себя капитан, бессильно откидываясь назад, как оказалось, – в кресло, вплотную придвинутое к откидной койке, на которой лежал Антон. – Я думал, что потерял и тебя, мой мальчик… – хрипло выдавил Илья Матвеевич.

– Дядя Белгард… – прошептал Антон, и слезы внезапно брызнули у него из глаз. Горло сдавил удушливый спазм, и он откинул голову на подушку, бессмысленно глядя в рифленый потолок капитанской каюты, лишь чувствуя, как горькая волна сжимает гортань, и слезы горячими ручейками бегут по щекам, капая на постель.

Сильная рука капитана обняла его, пытаясь успокоить. Но от этой скупой ласки Антону стало еще хуже…

Его мир окончательно погибал в эти секунды, и он ничего не мог с этим поделать…

Он резко отстранился, скинув руку Ильи Матвеевича, и, прижавшись к стене, сквозь слезы взглянул на бледного капитана.

– Никого?.. – выдавил из себя Антон страшный вопрос. – Никого больше нет?

– Никого, мой мальчик… – с трудом проговорил капитан. – Только ты и я…

Антон закрыл глаза. Илья Матвеевич что-то добавил, но он не слышал больше его слов, потому что в мозгу Антона гулкой болью пульсировало, повторяясь до бесконечности, только одно это слово – «НИКОГО»…

Сколько времени он пролежал в полузабытьи?

Перед плотно сомкнутыми веками, из-под которых ручейками бежали жгучие слезы, воспаленное сознание рисовало лица папы и мамы… Нет… Этого не могло быть!.. Так не бывает на свете!..

Антон вздрагивал, захлебываясь рыданиями, и вновь затихал лишь затем, чтобы опять провалиться в полную жгучего горя пустоту…

Потом, когда кончились слезы и силы, он открыл глаза, совершенно не понимая, что делать дальше, как жить…

– Я хочу есть… – услышал Антон свой собственный голос, прозвучавший откуда-то со стороны. Он не соображал, зачем произнес эту фразу. Просто ему нужно было что-то говорить, делать, лишь бы не молчать…

Капитан, погруженный в свои мрачные мысли, вздрогнул и поднял на него покрасневшие глаза.

– Сынок, попробуй поискать что-нибудь сам… – виновато ответил он. – Там в нише бытавтомата, должно быть, осталось что-то от последнего ужина…

Антон встал, действуя словно в полусне. От слабости у него кружилась голова, веки, опухшие от слез, больно пощипывало. Он чувствовал, что вот-вот расплачется вновь.

«Я так болен… – с детской эгоистичностью подумал он. – Капитан мог бы встать и найти мне еду…»

Отойдя пару шагов от койки, он обернулся и посмотрел на Илью Матвеевича. Тот сидел, бессильно откинувшись в глубоком кресле. Его форменный полетный комбинезон был местами порван и испятнан кровью.

И еще… у капитана ниже колен не было обеих ног!..

– Дядя Белгард! – в истерике вскрикнул Антон, бросаясь к нему. – Простите меня, я не знал! Я не видел!..

Его маленькое тело тряслось от конвульсивных рыданий…

– Ничего, мой мальчик… Ничего… – шептал капитан, силясь не застонать от боли и поглаживая светлые волосы прильнувшего к его груди мальчика. – Главное, что ты сумел выбраться из этой проклятой оранжереи.

Антон вздрогнул, подавившись рыданиями… Жуткий холод вдруг резанул по груди… Значит, это не дядя Белгард вытащил его из столба суспензорного поля? Значит, те существа были на самом деле? Или их не было?

Ему было страшно… Этот страх, забравшись в детскую душу, постепенно сжимал все сильней и сильней крохотное гулко бьющееся сердце.

– Найди мне аптечку, Антон… – простонал капитан, не в силах больше терпеть сжигавшую его боль.

Антон кивнул, вытирая слезы. Порывшись в развороченной каюте, где вещи, высыпавшиеся из шкафов, при ударе перемешались друг с другом, он не без труда нашел продолговатый цилиндр аварийной аптечки и протянул ее капитану.

Лицо Ильи Матвеевича наконец расслабилось. Он сделал себе укол и на минуту обессилено затих. Затем, оправившись, он порылся в содержимом футляра и протянул Антону две маленькие капсулы:

– Пей.

Антон послушно проглотил янтарные шарики в безвкусной оболочке.

– Что это, дядя Белгард? – удивленно спросил он, почувствовав, как проясняется в голове, а голод исчезает.

– Стимулятор, сынок… – объяснил капитан, глотая несколько таких же капсул. – Но без моего ведома не бери, ты понял? – строго спросил он и тут же объяснил: – Это сильное лекарство. Оно позволяет очень усталому человеку вновь стать бодрым, но его частое применение может привести к плохим последствиям.

Антон понуро кивнул. Его мысли в этот момент были заняты совсем другим.

– Дядя Белгард, – Антон почему-то не решался назвать его «капитан», – что с нами будет? Мы умрем?! – спросил он и замер, широко открыв глаза в ожидании ответа.

– Успокойся, мой мальчик! Мы останемся жить, у нас с тобой есть все шансы! – горячо заверил его Илья Матвеевич.