Роальд Даль - Ах, эта сладкая загадка жизни!

— А что они делают с железом? — со все возрастающим интересом спросил Клод.

— С железом проще, — ответил мистер Боггис. — Железные замки, пластины и петли просто погружают в обыкновенную соль, и те в два счета полностью покрываются ржавчиной и щербинками.

— Хорошо, — заметил Рамминс. — Значит, вы признаетесь, что насчет ручек ничего сказать не можете. По-вашему, им может быть много сотен лет. Так?

— Ага! — едва слышно произнес мистер Боггис, устремив на Рамминса свои выпуклые карие глаза. — Вот тут-то вы и не правы. Смотрите-ка.

Он достал из кармана пиджака отвертку. Одновременно, хотя никто этого и не заметил, извлек маленький медный шуруп и зажал в ладони. Потом выбрал один из шурупов в комоде — каждая ручка крепилась на четырех — и начал бережно соскабливать следы белой краски с ручки. Соскоблив краску, он принялся медленно вывинчивать шуруп.

— Если это настоящий старинный медный шуруп восемнадцатого века, — говорил он, — то винтовая линия будет чуточку неровной, и вы легко сможете убедиться, что она прорезана с помощью напильника. Но если это сделано в более поздние времена, викторианские или еще позднее, тогда, понятно, и шуруп относится к тому же времени. Это будет вещь машинной работы, массового производства. Что ж, сейчас увидим.

Для мистера Боггиса не составило труда, прикрыв рукой старый шуруп, заменить его спрятанным в ладони. Несложный трюк особенно хорошо ему удавался и в продолжение многих лет приносил успех. Карманы его священнического одеяния были всегда набиты дешевыми шурупами различных размеров.

— Ну вот, — сказал он, протягивая новенький шуруп Рамминсу. — Взгляните-ка. Смотрите, какая ровная винтовая линия. Видите? Еще бы не видеть! Обыкновенный шуруп, да вы и сами можете сегодня купить такой же по дешевке в любой скобяной лавке.

Шуруп пошел по рукам. Каждый внимательно рассматривал его. На сей раз даже Рамминс был удивлен.

Мистер Боггис положил в карман отвертку вместе с шурупом ручной работы, после чего повернулся и медленно прошествовал мимо троих мужчин к двери.

— Мои дорогие друзья, — сказал он, остановившись перед входом на кухню, — я так вам благодарен, что вы позволили мне заглянуть в ваш дом, вы так добры. Надеюсь, я вам не показался занудой.

Рамминс оторвался от разглядывания шурупа.

— Вы нам так и не сказали, сколько собирались предложить, — заметил он.

— Ах да! — произнес мистер Боггис. — Совершенно верно. Что ж, если быть до конца откровенным, то с ним столько хлопот. Думаю, оставлю его.

— И все же, сколько бы вы за него дали?

— То есть вы хотите сказать, что и правда желаете расстаться с ним?

— Я не говорил, что хочу расстаться с ним. Я спросил — сколько?

Мистер Боггис перевел взгляд на комод, склонил голову в одну сторону, потом в другую, нахмурился, вытянул губы, пожал плечами и презрительно махнул рукой, будто хотел сказать, что и говорить-то тут не о чем.

— Ну, скажем… десять фунтов. Думаю, это справедливо.

— Десять фунтов! — вскричал Рамминс. — Не смешите меня, святой отец, прошу вас!

— Даже если его на дрова брать, он дороже стоит! — с отвращением произнес Клод.

— Да вы посмотрите на этот счет! — продолжал Рамминс, с такой силой тыча в ценный документ своим грязным указательным пальцем, что мистер Боггис встревожился. — Здесь же точно написано, сколько он стоит! Восемьдесят семь фунтов! Это когда он еще новым был. А теперь он старинный и стоит вдвое дороже!

— Простите меня, сэр, это не совсем так. Это ведь второсортная подделка. Но вот что я вам скажу, мой друг. Человек я довольно отчаянный и справиться с собой не могу. Предлагаю вам целых пятнадцать фунтов. Как?

— Пятьдесят, — сказал Рамминс.

Мистер Боггис ощутил в ногах, вплоть до самых ступней, приятное покалывание. Комод его. Сомнений никаких нет. Но привычка покупать дешево, настолько дешево, насколько это в пределах человеческих сил, была в нем слишком сильна, чтобы сдаваться так легко.

— Мой дорогой, — мягко прошептал он. — Мне нужны только ножки. Возможно, потом я и найду какое-нибудь применение для ящиков, но все остальное, сам каркас, как верно заметил ваш друг, это просто дрова.

— Тогда тридцать пять, — сказал Рамминс.

— Не могу, сэр, не могу. Он того не стоит. Да и не к лицу мне торговаться. Нехорошо это. Сделаю вам окончательное предложение, после чего ухожу. Двадцать фунтов.

— Согласен, — отрывисто бросил Рамминс. — Он ваш.

— Ну вот, — сказал мистер Боггис, стиснув руки. — И зачем он мне? Не нужно мне было все это затевать.

— Теперь уже нельзя отступать, святой отец. Сделка состоялась.

— Да-да, знаю.

— Как вы его заберете?

— Дайте-ка подумать. Если я заеду на машине во двор, может, джентльмены не сочтут за труд погрузить его?

— В машину? Эта штука в машину ни за что не влезет! Тут грузовик нужен!

— Совсем не обязательно. Однако посмотрим. Моя машина стоит на дороге. Я мигом вернусь. Как-нибудь управимся, уверен…

Мистер Боггис прошел через двор и, выйдя за ворота, направился по длинной колее через поле к дороге. Он поймал себя на том, что безудержно хихикает, а внутри у него, казалось, от желудка поднимаются сотни крошечных пузырьков и весело лопаются в голове, точно содовая. Лютики в поле, сверкая на солнце, неожиданно стали превращаться в золотые монеты. Земля была просто усеяна ими. Он свернул с колеи и пошел по траве, разбрасывая их ногами, наступая на них и наслаждаясь их металлическим звоном. Он с трудом сдерживался, чтобы не пуститься бежать. Но ведь священники не бегают, они ходят степенно. Иди степенно, Боггис. Угомонись, Боггис. Теперь спешить некуда. Комод твой! Твой за двадцать фунтов, а стоит он пятнадцать или двадцать тысяч! Комод Боггиса! Через десять минут его погрузят в твою машину — он легко в ней поместится, — и ты поедешь назад в Лондон и будешь всю дорогу петь! Мистер Боггис везет комод Боггиса домой в машине Боггиса. Историческое событие. Что бы только не дали газетчики, чтобы запечатлеть такое! Может, устроить им это? Пожалуй. Посмотрим. Какой чудесный день! Восхитительный и солнечный! Черт побери!

Рамминс в это время говорил:

— Посмотрите на этого старого дурака, который дает двадцать фунтов за такое старье.

— Вы держались молодцом, мистер Рамминс, — сказал ему Клод. — Думаете, он вам заплатит?

— А мы грузить не будем, пока не заплатит.

— А если комод не влезет в машину? — спросил Клод. — Знаете что, мистер Рамминс? Хотите знать мое мнение? Думаю, такая громадина в машину не войдет. И что тогда? Тогда он скажет — ну и черт с ней. Уедет, и больше вы его не увидите. Как и денег. Он и не собирался покупать его.

Рамминс задумался над этой новой, весьма тревожной перспективой.