Вера Желиховская - Из стран полярных

– Представ среди полымя и смрада, как Мефистофель? – широко, но не без претензии, улыбаясь, вставил бородатый студент.

– «Если придётся, – с вами увидеться!» – повторил Эрклер. – «Но, без особой нужды , не призывайте меня», – говорил!

– И что же? Вы призывали?.. Вы его видели? – опять перебили доктора те же неугомонные слушатели.

– Нет! – сухо отозвался рассказчик, – не призывал, именно, потому, что не было крайней нужды в его помощи. Но совершенно уверен, что если призову, то увижу.

– Совершенно уверены?! Herr Professor, вы нами забавляетесь?

– Извините! Я только рассказываю факт: я верю в необычайные силы и способности Иоганна, во-первых, потому, что имею безумие считать наши узкие знания, вашу миниатюрную, близорукую науку весьма несостоятельными вспомогательными средствами к постижению всех дивных, могущественных сил, сокрытых в человечестве и в окружающей нас природе; а во-вторых, потому, что он не раз давал мне, без всякого с моей стороны призыва, удостоверения в том, что не прервал со мной духовных сношений…

Мы переглянулись изумлённые, а студент и его соумышленник весьма неучтиво рассмеялись.

– Позвольте мне окончить мой рассказ и я перестану смешить вас и злоупотреблять вашим терпением, – серьёзно отнёсся к ним доктор Эрклер. И продолжал, обернувшись к другим слушателям. – Я должен ещё сознаться вам, господа, что я верил бы в необыкновенные способности старика Иоганна и в существование подобных ему, удивительных субъектов, – хотя сам не встречал других таких, как он, – по собственному убеждению возможности их бытия… Но, в этом случае, я даже не имел бы права ему лично не верить , если бы, вообще, и не допускал таких ненормальных явлений, потому именно, что всё сказанное им сбылось. Вы знаете К**, нашего уважаемого профессора химии, господа? Спросите его: радикально ли он излечен от астмы. Он скажет вам, что, несмотря на его последующие путешествия к северу и долгие пребывания в областях вечных льдов, не только припадки удушья его не повторялись, но он даже никогда не простужался, стал здоровее, чем когда-либо… Потом, бедный вожак моржеловов, норвежец Матилас, точно более не видал родного крова: он, в числе пятнадцати человек, – из пятидесяти восьми отважных охотников, которым мы оказывали гостеприимство в заливе Муссель, – задержанные временно льдами на Сером Мысе погибли на охоте за белыми медведями. Возвращаясь весной в Европу, мы видели его могильный камень на пустынном берегу… Наконец, те знаменательные слова, которые дед Иоганн сказал мне на прощание, пред исчезновением их утлой флотилии между трещинами ледяных скал, в узких проливах, образованных временно разошедшимися льдинами, – должны были бы каждого убедить в необъяснимом могуществе его, потому что он не раз выполнял их косвенное обещание…

– А какие же это были слова? – спросила старушка Амалия Францевна, жадно уставившись на доктора.

– Вот они, – исключительно к ней обратился профессор, – он сказал: « Я, может быть, вам буду иногда напоминать о себе ». Иоганн сказал это мне, склонившись с лодки, которую уже отталкивали от берега. За ним отплыли и остальные… Я стоял и глядел им вслед, пока высокая фигура старика, стоявшего у руля, кормчим передовой ладьи, не скрылась в сумерках; пока заиндевелая серебряная борода его не слилась в белесоватом тумане полярной, лунной ночи – я не мог от него глаз отвести!..

– И больше вы его не видали?

– Не видал. Но… иногда…

– Что такое?.. Что – иногда ?

– Иногда мне чудилось, что я… чувствую его близость, – его присутствие!

И доктор Эрклер весьма красноречиво пожимался, неопределённо осматриваясь вокруг…

Тут произошло нечто неожиданное.

В комнату вбежали молодые хозяева дома, необыкновенно оживлённо сзывая всех:

– Что вы сюда забрались! Идите скорей! Скорее – смотрите какое необыкновенное явление на небе!.. Говорят, что это отражение северного сиянья… Чудо! Чудо как красиво!.. Всё небо в алом зареве и в лучах. Пойдёмте скорей!

Все мы бросились вслед за убежавшей молодёжью и действительно увидали, в окнах дальней комнаты великолепный отблеск полярного сиянья. Хозяева распорядились потушить огни в северной стороне дома, на вышке-фонарике, и те, кто не поленился туда взойти, любовались вдвойне величественным зрелищем. Несколько слушателей доктора, в том числе и я, взошли на верх и вновь прослушали целую лекцию его о северных сияниях. Оканчивая описание одного из таких явлений, виденных им в арктических странах, он, указывая нам на потухавший алый свет, сам взглянул в окно и, вдруг вздрогнув, умолк и припал к стёклам…

Стоя рядом, я невольно подалась к окошку, следуя по направлению его взгляда, и увидала, среди широкой, пустынной площадки, пред парком, занесённым глубоким снегом, очень высокого, плечистого человека. Он шёл от дома, словно только что вышел из него и, не спеша, направлялся в среднюю аллею… Дойдя до предела площадки, ярко освещённой луною, он остановился, обернулся лицом к нам и взглянул на окно…

Мы увидали лицо очень благообразное, но совершенно обыкновенное. Черты седого старика, обрамлённые меховой шапкой и длинной белой бородою; но я его видала лишь мельком, отвлечённая необыкновенным состоянием доктора, который весь дрожал и вдруг, сорвавшись с места, бросился вниз с лестницы в ту именно минуту, когда один из молодых хозяев, стоявший возле нас, удивлённо произнёс:

– Кто этот старик? И куда он идёт?.. Парк теперь заперт… Откуда взялся он? Я никогда его не видел!

Немудрено… Вероятно, не один наш молодой хозяин не видал его ни прежде, ни после… Старика не нашёл и выбежавший за ним на мороз, без шапки, доктор Эрклер. И кого мы не расспрашивали о нём, впоследствии, – гостей, хозяев и дворню, – никто такого старика не видел и никто не знал его, – кроме нашего рассказчика, профессора медицины… Он-то знал! Да только не пожелал ни назвать его, ни сознаться в том, что узнал старого знакомца…

Тем не менее для нас, из его внезапной задумчивости было ясно, что если белобородый старик, мелькнувший нам в парке, и не был сам Иоганн, то за него был он принят профессором.

Однако появлением неизвестного старца не ограничились неожиданные события этого святочного вечера. Среди возобновившихся забав и оживления, кто-то вдруг вспомнил отсутствовавших друзей, – юного медика и зрелого студента.

Где они?.. Никто не знал. Никто не видел их с тех пор, как все мы двинулись смотреть небесное явление, отблеск далёкого полярного сияния. Все думали, что и они были с нами… Но нет! По строгом исследовании оказывалось, что они в жару рассуждений о рассказе Эрклера замедлили в той дальней комнате и не пошли вместе с нами, а остались, чтобы договориться.