Вера Желиховская - Джин-Падишах

Завидев огонь их, христиане творят крестные знамения, а суеверные горцы ждут великих бед, произносят заклинания и спешат жертвовать дары грозному Джин-Падишаху. Джигит, успевший даром умилостивить духа, весь год будет иметь удачу, и вражеская пуля не коснётся его.

Есть по Тереку и Малке, есть в ущельях Зеленчука и по холмам, на берегах Кубани, много жулатов , – башен в виду Эльбруса, – куда ходят на поклонение Джин-Падишаху. Ведь, мало кто может добраться к нему ближе! Кто может – едет в путь к вечным снегам его. Но видеть грозного старца, белого прадеда , невозможно! На кого сверкнёт блеск его очей – тот умирает; а тому, кто осмелится тронуть пули, оружие или что-либо принесённое в дар Падишаху – горе великое! Всякий кабардинец, всякий черкес знает, что не должен касаться того, что иногда попадается ему в глубине какой-нибудь дикой расселины скалы, в окрестностях Эльбруса, будь то хоть кинжал, хоть ружьё, гораздо лучшее, чем его собственное вооружение.

Но и на пленного духа гор порою находят милость и благоволение к усердным его почитателям. Много времени тому назад был в Кабарде удалой наездник Ардулай-Нор, никогда не забывавший приносить новогоднюю жертву Джин-Падишаху и никогда не жалевший отдавать ему лучшее из награбленного за год оружия. Прослышал он, что на Кубани, у князя Девлет-Магома, известного богатыря и богача, есть красавица дочь Зейнаб-Астара. Много удальцов, богачей из княжеских и ханских родов сваталось за красавицу; много в честь её творилось подвигов воинских, сжигалось и грабилось гяурских селений, – ничто не колебало гордости отца и холодного сердца дочери. Оба они находили, что во всём крае, от Азова до Дербента, не было жениха достойного такой невесты!.. Возгорелось сердце Ардулая! Не милы стали ему родные горы, леса, аулы и все их красавицы, среди которых каждая готова была с радостью выйти замуж за удалого джигита… Само наездничество и набеги потеряли для влюблённого юноши всю прежнюю прелесть. Целыми днями бесцельно бродил он по горам и лесам, а к вечеру пробирался поближе к аулу Девлет-Магомы, высматривал с горы, не увидит ли где за стеной красавицы, не блеснут ли ему глаза её из окошка сакли. Князь жил особняком на опушке леса, под грядою скал и с них-то высматривал Астару влюблённый в неё заочно Нор. Вот раз, тёмным вечером, сидит он так на своей вышке, глядит – глаз не спускает с тесовой ограды, с каменных стен просторной сакли, со старой башни с узким оконцем и широкого, поросшего травою двора. Вдруг отворилась маленькая дверь, и вышли из башни две старухи, две прислужницы и хранительницы прекрасной княжны. Вышли они и говорят между собой:

– А что, опять старый хрыч жениху отказал?

– Опять! – отвечает другая. – Вишь не по дочери его такой жених, как уздень Джамбулат. Не диво ему бранные подвиги его; не прельщает его табун лошадей, что уздень пригнал с последнего набега на Дон; не нужны все сокровища, которые он сулит ему в калым за невесту… Будь ты, говорит, гостем моим, уздень Джамбулат, – но мужем дочери моей не будешь!

– Ведь вот какой несговорчивый старик! – дивилась первая женщина. – Боюсь я, что нашей звёздочке Астаре с таким отцом придётся век в девицах свековать. Какой же кинжал разрежет её пша-кафтан [1]?.. Разве найдётся молодец, который и впрямь у Джин-Падишаха оружие для этого призаймёт, как того ожидает наша княжна.

– Да, вот уже никак двадцатого жениха спроваживает князь… А самой Астаре из ночи в ночь всё снится какой-то неведомый джигит, красавец, который, не спросясь отца, отгадает её желание и с бою возьмёт её, мечем грозного повелителя горных духов.

Тут вдруг к ногам разговаривавших упал золотой червонец, за ним другой, третий, четвёртый…

Старухи бросились подбирать, подняли головы к небу: дивились не звёзды ли с неба падают червонцами к их ногам?.. Тогда на горе, из чащи леса, раздался голос:

– Покажите мне прекрасную Зейнаб-Астару, и я засыплю вас золотом.

Переглянулись женщины, испугались.

– Кто б это мог быть?.. Уж не горный ли дух подшучивает над нами?.. Не превратятся ли эти червонцы в горячие угли, как только мы внесём их в жильё? – переговаривались они.

– А вот ты здесь постой, а я пойду в саклю, посмотрю! – предложила одна.

Она ушла и тотчас же возвратилась в радости, позванивая золотыми на ладони.

– Кто ты? – спросили они.

– Я засыплю вас золотом, только покажите мне княжну! – прозвучал снова голос, и снова два червонца звеня покатились к порогу.

Тогда обе прислужницы бросились в саклю и вызвали княжну, захватив с собой и фонарь, чтоб осветить её лицо.

– Иди! – говорили они, – на двор наш с неба сыплются золотые звёзды, сёстры твои!.. [2]Они верно хотят поиграть с тобою, прекрасная княжна. Откинь покрывало! Покажи им ясные очи твои.

И хитрые старухи осветили лицо красавицы, и чуть не ослепили видом его притаившего дух Ардулая.

Пригоршня золотых со звоном раскатилась по траве.

– Видишь ли? Видишь ли, ясная звёздочка наша? – закричали женщины и чуть не подрались, ползая по земле и собирая червонцы.

А Зейнаб-Астара сказала презрительно:

– Это золото!.. Что мне в нём?.. У отца моего мешки полны червонцев и драгоценностей!.. Мне нужен мой милый! Мой желанный джигит, с заколдованным мечем, которому дано будет перерезать шнуровку моего кафтана.

– Он придёт! Он скоро придёт!.. Жди меня, звезда моего неба! – прозвучал страстный голос юноши из тёмного леса на скале.

Сердце Зейнабы затрепетало как птичка в тесной клетке, и она прошептала чуть слышно:

– О! Приходи!.. Приходи скорее, мой милый!

Через неделю во двор Девлет-Магома прискакал всадник весь закованный в латы и обвешанный оружием. За ним следовали двенадцать нукеров, тоже вооружённых по самые уши. Это был Ардулай-Нор. Князь внутренне смутился, потому что накануне все его слуги и воины ушли в набег, за Терек. Но он этого не выказал приезжему, а гостеприимно отворил ему дверь своей кунацкой.

– Добро пожаловать, – сказал он. – Что надо тебе славный витязь?

– Мне нужна или одна дочь твоя, или, и дочь и, вместе, жизнь твоя, князь! – ответил незнакомец.

– Ты скор на решение! – улыбнулся старый богатырь. – Но, слава Аллаху, я не из трусливых, и не отлита ещё та пуля, и не закалён тот кинжал, которыми пронзят мою грудь.

– Быть может так, но, авось, и тебя проймут двенадцать пуль сразу… Посмотри на потолок.

Глянул Девлет-Магома и видит сквозь слуховое окно, сквозь ход на плоскую крышу сакли, сквозь трубу каменную, двенадцать дул винтовок, направленных в него.

– Ну, ловкий же ты молодец! – сказал он. – Вижу, что ты достойный суженый моей дочери. Я решил, что отдам её только за того джигита, который перехитрит и осилит меня самого. Ты это сделал! С моей стороны нет препятствий к вашему браку; но, вряд ли, Зейнаб-Астара согласится за тебя выйти, если ты не выполнишь её заветного желания…