Владимир Аренев - Мастер дороги

– Выпустим столько, сколько потребуется. Все, точка.

– Но мы же… это ведь хуже убийства, Вадим! Ты же верующий человек, должен понимать…

– Что я должен понимать? «Лишаем их шанса на искупление грехов»? «Ввергаем в пучину огненную»? А может, наоборот? В любом случае сейчас это не имеет никакого смысла. Диспуты потом, сначала – дело. «Мертвые к мертвым, живые – живым». Классиков надо читать, Андрюша, классиков.

Они ушли, точно ушли, но Сашка еще какое-то время так и сидел: упершись одним коленом в ледяной пол балкона, сжимая в руках пульсирующий мяч. Из оцепенения его вывел звонок мобильного.

– Да? – Он прижал мобильный плечом к уху и начал отрывать полоски скотча. – Да, я слушаю, говорите.

– Турухтун?

– Курдин?!

– Ты чего не отвечал? Слушай, я только сообразил… Ты сейчас вообще где?!

– Какая разница? И лучше давай потом…

– Только трубку не бросай, слышишь! Обещаешь? Это важно!

Сашка оторвал последнюю ленту, разломил мяч и вынул оттуда дедов шар. Тот рванулся кверху, струной натянул цепочку.

– Алло! Чего молчишь?

– Обещаю, – сказал Сашка. – Только быстро давай, мне некогда.

Он встал и отошел подальше от дверей, чтобы случайно не заметили. Давно надо было, дурень.

– Мне мать сказала, что Настя уезжает. Я звонил попрощаться – а ее нет дома. Вроде как с тобой и с Лебединским ушла в душницу. Тут я и сообразил. Если бы с тобой одним – ладно. Но с Лебединским!..

– Ну и что ты там сообразил?

– Зачем тебе деньги, – тихо ответил Курдин. – И зачем она помогла тебе пройти в душницу.

– Ну и зачем? – так же тихо спросил Сашка.

– Это ветер, да? Ты уже наверху? Не бойся, Турухтун, я не выдам. Я тебе завидую, Турухтун: я бы так не смог.

– Ты говорил – у тебя что-то важное. Если нет… у меня мало времени, честно. Лучше созвонимся…

– Не отпускай его!

– То есть?

– Я ведь тоже думал о таком. Ну, чисто теоретически. И как быть с душеловами – тоже; и, конечно, вариант с душницей рассматривал. Не получится, Турухтун.

– Представь себе, я уже здесь, – зло сказал Сашка. – Стою на балконе и трачу на тебя время. Понял?!

– А дальше что? Отпустишь шар – лети в небо? Душеловы далеко внизу, все такое… Ага, сейчас! Она вся – один сплошной душелов, понимаешь? Почему, по-твоему, у нее этот балкон спиральный? Да потому что в сам балкон душеловы и вживлены, в узоры эти уродские.

Внизу вдруг хлопнула дверь, кто-то спросил:

– Где? Где?

– Должен быть где-то здесь, его видели…

Сашка замер.

– …понимаешь, Турухтун, это бессмысленно. Его притянет к верхнему какому-нибудь витку – и все. Потом когда-то снимут – если заметят. Сваливай оттуда. Вместе придумаем вариант получше. Времени у нас полно, спешить некуда…

– Ты же мог просто вывезти своего куда-нибудь далеко за город, – прошептал Сашка. – Если бы хотел.

Курдин запнулся.

– Да, но…

– Ладно, – сказал Сашка, – спасибо за помощь.

И вырубил мобилу.

Внизу на повышенных тонах спорили, искать его или заняться более важными делами.

– Подожди-ка, – велел один. – Тихо.

– Что?..

– Просто помолчи. – Сашка узнал голос плешивого – того, кто тогда прислушивался к чему-то в коридоре.

Дедов шар вдруг резко потянул Сашку за руку, заставляя встать в полный рост. Дернул еще раз, словно звал за собой.

Сашка задрал голову и увидел двумя этажами выше переплетение строительных лесов. Красно-белая полосатая пленка оторвалась с одного края и развевалась на ветру. Помост нависал над балконом. Как трамплин.

– Вот, слышишь. Ну-ка пойдем-ка… Ну-ка…

Он побежал. Шар тянул вперед, мелькал перед лицом, пел.

На очередном витке Сашка со всего маху врезался в хлипкий сетчатый заборчик с табличкой «Строительные рабо… Просим проще… ...бства». Стая жирных голубей недовольно вспорхнула с лесов и полетела вниз, их тени метнулись по стене, словно чудовища из детских кошмаров.

– Смотри!

– Что это? Мяч?.. и сумка!..

Зажав в зубах цепочку, Сашка подтянулся, перебросил ногу через заборчик.

Шар вдруг рванул кверху.

Во рту остался солоноватый привкус, Сашка приложил ладонь к рассеченной губе и запрокинул голову.

Шар летел в небо. Какое-то мгновение он плясал в воздушных потоках, словно медуза, наконец-то вырвавшаяся на волю, а потом резко метнулся вбок и намертво пристал к лепному узору на балконе этажом выше.

– Эй, молодой человек! Что вы там забыли? Немедленно слазьте.

Сашка так и сделал. И побежал к лестнице, ведущей на леса.

Вся конструкция казалась прочной: металлические трубки, толстенные доски. Но едва он забрался на пролет выше – почувствовал, как ходит под ногами настил, услышал вкрадчивый скрежет.

Внизу кричали кому-то, чтобы принесли наконец чертовы ключи и открыли замок.

Сашка поднялся до уровня следующего балкона, обошел привязанный к стойке обычный деревянный стул, весь в пятнах краски. На стуле лежал старый дайджест, вяло махал страницей. Дальше настил подходил к нижнему краю балкона. Часть лепнины сняли, под ней были видны похожие на жилы толстые провода. Красные с серебристой искоркой. В одном месте провода сливались в мощный узел, дедов шар прилип прямо к нему.

Сашка опустился на колени, одной рукой ухватился за стойку, другой за шар – и потянул на себя.

Без толку.

Снизу уже громыхали ключами. Кто-то, картавя, сообщал по рации, что нарушитель найден.

Сашка дернул сильнее, отпустил стойку и взялся двумя руками. Хотя уже знал, каким будет результат.

Сетчатая дверца со скрежетом распахнулась, фигуры в бело-алой форме метнулись к лестнице.

Дед пел – так, что, казалось, слышно на самом верху башни. Или даже выше.

– Прости, – сказал Сашка. – Но иначе… Сам видишь.

Он уперся ладонью в край помоста, другой рукой схватился за цепочку и потянул. Пальцы соскальзывали, им не за что было зацепиться. Один ноготь сломался.

«Сейчас, – подумал Сашка, – дедов ножик ох как пригодился бы; но ничего, справлюсь и без него. Лишь бы успеть».

Вцепился в узел зубами и потянул изо всех сил. Звенья царапали нёбо, во рту снова появился соленый привкус.

Не обращал внимания.

«Может, – думал он, чувствуя, как поддаются наконец слипшиеся складки, – может, все вовсе не так страшно? Не крупинкой сахара в кипятке – а каплей, которая падает в море и становится всем морем сразу? Ведь может же быть и такое?! Даже если забудешь, что ты был каплей, даже если забудешь себя… ведь здорово – быть целым морем? Просто капле сложно представить, каково это. Вот и все, вот и…»

Узел вдруг разошелся. Наружу выплеснулась теплая волна, как будто кто-то облегченно выдохнул Сашке прямо в лицо. От неожиданности он хватанул пересохшими губами воздух и отшатнулся.

Песня оборвалась. Стало слышно, как где-то далеко внизу пищит сирена.