Иероним Ясинский - Воробей

— Вы не в Липу?

— В Липу.

— До Птахов?

— Да.

— Седайте!

— Ты почему знаешь?

— Мы знаем! Седайте!

Запах сена и дёгтя обдал Воробья, когда он сел в телегу. Мужик в своих огромным неуклюжих сапогах и широкополой шляпе проворно задёргал вожжами, хвастливо посмотрел на своих конкурентов, которые приятельски улыбнулись ему, и, повернув к молодому человеку смуглое, добродушное лицо с жёсткой короткой бородой, спросил:

— Вы берёте за себя барышню Галю?

— Я. А что?

Мужик закурил трубку, спрятал грязный полотняный кисет с табаком за пазуху и, молча проехав некоторое время, опять обернулся к нему и, посасывая махорку и убедительно вращая глазами, сказал:

— Мм! Добрая барышня!.. Много довольны будете!

Сплюнув и глянув в сторону, он ударил лошадь и крикнул, в подражание русским ямщикам, со странным в устах украинца акцентом:

— Эх, с кгорки на кгорку, даст барин на водку!

Вечерело. Дорога шла по кочкам и лужам. По обеим сторонам тянулся зелёный кудрявый лес. Пахло распустившейся почкой и молодым листом. Было тихо. На меркнущем безоблачном небе вырезывался серебряный полумесяц. До Липы было ещё далеко, и Воробей задумался. Чем жить, когда он женится на Гале?

Его тонкие брови нахмурились, и тёмные глаза, с длинными, пушистыми ресницами, придававшие ему красоту девушки, тревожно бегали. Он вздохнул.

Но вдруг он вспомнил Пушинку — её поцелуй на крыльце, её письма, взгляды Птахов, умильно обращённые на него, и, махнув рукой, он принялся беспечно свистать.