Лев Гринилев - Чудеса у маяка

Однажды солнечным летним утром я вышел из душного вагона на вокзале небольшого южного городка. Ничто не предвещало тех удивительных событий, свидетелем которых вскоре мне довелось оказаться.

Мрачный, загорелый дочерна и медлительный, как сонная муха, шофер такси молча выслушал адрес, молча бросил мой чемодан в багажник и, молча усевшись за руль, включил зажигание. Я решил, что он дал обет молчания, и не делал попыток заговорить с ним.

Наша запыленная, видавшая виды «Победа», с откровенно выдранным счетчиком, бодро дребезжа, преодолела все рытвины привокзальной площади и выползла на шоссе. Черепашья скорость по асфальтовой ленте, обегающей подошвы гор почти у самого моря, располагала к мечтам и раздумью.

Однако вскоре под раскалившейся крышей автомобиля я почувствовал себя гусем, попавшим в духовку. Ни горы, величественно громоздящиеся слева, ни нежно рокочущее справа море уже не в силах были вызвать у меня никаких эмоций. Разомлевший от духоты и тряски, я случайно бросил взгляд в сторону выхода из бухты… и вздрогнул. Вдали от берега маленькая лодка с гребцом, одетым во что-то красное, огибала маяк. А навстречу, невидимый гребцу за серыми уступами скалистого основания маяка, шел теплоход. Через несколько мгновений лодка и теплоход неминуемо должны были столкнуться. Но гребец, вероятно, услышал шум двигателей. Лодка замерла на месте. Белая громада теплохода промчалась мимо утлой прогулочной посудины всего лишь в нескольких метрах от нее.

Хотя гребцу и посчастливилось избежать гибели опасность не миновала.

Отброшенная острым носом теплохода, на лодку мчалась высокая волна. Я почувствовал желание закрыть глаза, чтобы не видеть, как хрупкая скорлупка с одиноким пассажиром разлетится на каменных зубьях подошвы маяка. Но гребец вдруг выпрямился в лодке. Я, к ужасу своему, увидел, что это женщина. Она сделала навстречу набегающей волне энергичное движение рукой, будто приказывая ей, как домашнему псу: «Лежать!»

И волна… «легла».

Да, да, я не оговорился, именно легла. Волна, только что угрожающе кипевшая пеной, внезапно сникла, повинуясь властному жесту и как бы покорно упряталась под дном лодки, лишь слегка качнув ее.

Женщина снова взялась за весла…

Все это странное происшествие заняло не более четверти минуты. Я взглянул на водителя. Судя по сонному выражению его лица, он так ничего и не заметил. Впрочем, я подозреваю, выражение его лица не изменилось бы, даже если бы он и заметил что-нибудь. Бывают такие люди. Что же касается меня, то я страшно люблю всякие необычайные происшествия, хотя, к сожалению, и не принадлежу к тем счастливцам, которые умудряются даже по билету на футбольное состязание выиграть автомобиль. Я был взволнован.

Весь оставшийся путь мы проделали без всяких происшествий и, наконец, минут через 30, обогнув бухту, остановились у невысокого холма.

Недалеко в море возвышался тот самый маяк, около которого недавно чуть не произошла катастрофа. Здесь мой водитель впервые нарушил свой обет молчания.

— С вас 50 рублей.

Бросив беспомощный взгляд на хвостики проводов, стыдливо поблескивающие в отверстии, где когда-то был счетчик, я не стал спорить, расплатился и вылез из этого пиратского экипажа.

Узкая тропинка змейкой бежала от самого моря, пересекала шоссе и уходила вверх на вершину холма. Там, в одном из двух белеющих в зелени домиков, меня ждала заранее снятая комната. Я начал подниматься. Вдруг испуганный женский голос заставил меня поднять глаза. Только тогда я заметил, что на меня, ударяясь о камни, подпрыгивая, неслись, обгоняя друг друга, несколько больших, около полуметра в диаметре, блестящих цветных шаров. Несмотря на неожиданность, я успел отскочить в сторону. Шары со свистом пролетели мимо и, врезавшись в набегавшую на берег волну, скрылись в море.

Горя желанием отчитать озорника, придумавшего такую нелепую и опасную забаву, я в несколько прыжков достиг вершины холма. Но здесь…

У большого, наспех сколоченного ящика, полусогнувшись над отскочившей нижней доской, стояла девушка, одетая в красный еще влажный купальник. И… весь воинственный пыл мой сразу угас.

— Простите, пожалуйста, — выпрямившись, виновато проговорила девушка. — Доска неожиданно отскочила, и шары…

— Ну что за пустяки! — великодушно прервал я ее. — Я просто не знал, что придумана игра, в которой людям отводится роль кеглей…

Девушка благодарно улыбнулась этой тяжеловесной остроте и, все еще смущенная, поспешно скрылась за поворотом тропинки.

На наши голоса вышла хозяйка,

Я представился ей и вскоре, еще возбужденный всем происшедшим, уже занимался «освоением» отведенной мне комнаты. Словоохотливая хозяйка успела сообщить, что девушка в красном купальнике вместе с отцом-инженером занимает флигель напротив.

Должен заметить, у меня уже тогда мелькнула мысль, что между красной фигурой у маяка и этой девушкой с ее странными разноцветными шарами есть какая-то связь. Любопытство начало терзать меня, и я дал себе слово выяснить, в чем тут дело.

На другой же день нашелся повод, чтобы познакомиться с моими соседями: отец девушки, моложавый жизнерадостный брюнет, играл в шахматы.

Мы просидели весь вечер за первой партией. С тех пор бескровные сражения неизменно повторялись.

Иногда игра в шахматы срывалась: сосед исчезал — один, без дочери — и не возвращался домой в назначенное время. Он, безусловно, даже сейчас, в отпуске, упорно над чем-то работает. Я сгорал от желания узнать, над чем именно. Однако инженер не заводил разговоров на эту тему, а расспрашивать его или девушку я не решался.

И вот однажды… Я отлично помню, это произошло в тот вечер, когда общий счет нашего затянувшегося турнира стал 30: 30. Ложась спать, я глянул в сад. В нижнем этаже соседнего флигеля ярко светилось распахнутое окно.

Не в силах преодолеть любопытства, я снял со стены полевой бинокль и прильнул к окулярам. Возле письменного стола, вплотную придвинутого к подоконнику, с хронометром в руке стоял инженер. Время от времени он бросал взгляд на лежащий перед ним большой, с человеческую голову, блестящий шар. Потом резким движением толкнул шар прочь. Подскочив на подоконнике, шар описал дугу и вылетел наружу. Инженер перегнулся через стол и, почти касаясь его грудью, внимательно провожал глазами шар, катившийся по гравию дорожки. Свет из окна падал прямо на нее, и все было видно очень отчетливо.