Михаил Немченко - Встреча

Небо здесь совсем не такое, как на Земле. Розоватое, с еле уловимым лиловым оттенком, оно словно горит лихорадочным румянцем в лучах непривычно огромного солнца. Альтаир… Его пылающий шар отчетливо просвечивает даже сквозь толщу синих облаков, медленно плывущих в вышине над безбрежной темно-зеленой равниной.

Краски чужого мира… Но трое людей, до боли в глазах вглядывающиеся в горизонт, меньше всего думают сейчас о необычности окружающей природы. Они ждут. Незнакомцы могут появиться каждую секунду…

Карев смотрит на часы. С момента посадки прошло ровно сорок минут. Всего сорок. А кажется, ожидание длится целую вечность.

— Они не могли нас не заметить, нарушает молчание Тен Лин. — Высота была не больше сорока километров. На инфраснимке можно различить даже отдельные фигурки.

— Ищут, наверно, — негромко говорит Санчес. — Они же не знают точно, где мы сели. Только примерное направление…

Карев достает из кармана карту. Вот он, этот полуостров, изогнутый, словно клюв хищной птицы. Неведомые существа там. По карте между ними и равниной, где только что опустился звездолет, около пяти тысяч километров. Впрочем, расстояние может оказаться гораздо большим. Весьма вероятно, что карта не совсем точна. Те, кто ее составлял, торопились. Они понимали, как мало у них шансов вернуться.

Да, они были поистине героями, бесстрашные люди, открывшие этот далекий чудесный мир. Какое надо было иметь мужество, чтобы проникнуть в глубины пространства, так далеко от Земли в годы, когда скорость космических кораблей едва достигала девяноста тысяч километров в секунду, а техника анабиоза еще только делала первые шаги! Всей жизни без остатка требовал тогда полет к Альтаиру. И эти люди знали, на что шли.

Их экспедиция покинула Землю за много лет до того, как появились на свет Карев и те, кто прилетел с ним в звездолете. Они успели вырасти и стать космонавтами, а мир по-прежнему ничего не знал о судьбе унесшихся к далекой звезде. И вот однажды, во время испытания нового корабля, капитан Торн выловил где-то около Плутона «космического письмоносца». Крошечную ракету, десятки лет носившуюся в пространстве.

— А может быть, разумней ждать вместе со всеми в корабле, у экранов? — голос Санчеса возвращает Карева к действительности.

— Осторожность? На смуглом скуластом лице Тен Лина появляется насмешливая улыбка.

Санчес спокойно кивает головой.

— Да, мне кажется, в данном случае она не помешает.

— Может и помешать. — Карев поворачивается к товарищам. Если мы проявим подозрительность и недоверие, это может только оттолкнуть и насторожить неизвестных.

— Я понимаю, что мы должны встретить их как друзей, — немного смущенно говорит Санчес. — Но ведь близость чужой жизни бывает опасна чисто биологически.

— Что ж, известный риск, конечно, есть, — кивает головой капитан. Именно поэтому я и настоял, чтобы семеро наших товарищей остались ждать в звездолете. А что касается нас троих… Думаю, у них хватит благоразумия не бросаться к нам с объятиями.

И снова все трое молча обводят глазами пустынный горизонт. Снова мысли Карева возвращаются к прошлому.

«Космические письмоносцы» почтовые голуби астронавтов… Недобрыми вестницами были эти маленькие титановые сигары, запускавшиеся, если звездолет терпел бедствие и уже не оставалось надежды на возвращение, а расстояние до Земли было слишком велико, чтобы установить с нею связь.

Давно уже ни одна весть из космоса не волновала мир так, как послание Альтаирской экспедиции, — несколько фраз, вырезанных на маленькой металлической пластинке. Космонавты сообщали, что израсходовано последнее горючее, что корабль сбился с курса и летит в неизвестность. Ясное сознание неотвратимости, но ни единой нотки отчаяния… И в заключение слова, которые Карев мог бы повторить наизусть даже во сне: «Средняя планета Альтаира во многом похожа на Землю. Атмосфера почти с таким же давлением и содержанием кислорода. Мы ходили без скафандров… Разумные существа отсутствуют. Это новый прекрасный мир, самой природой предназначенный для человека». И карта. Та самая, которую он сейчас держит в руках.

В тот день Всеобщее Обсуждение было особенно многолюдным. Никакой, даже самый гигантский, зал не смог бы вместить миллионы людей, включивших в назначенный час свои Аппараты Присутствия, чтобы участвовать в решении вопроса о посылке новой экспедиции к Альтаиру.

Осторожные предлагали не торопиться.

«До Альтаира почти шестнадцать световых лет, напоминали они. И хотя наши звездолеты летают быстрее, чем корабли времен первой Альтаирской экспедиции, путешествие туда и обратно займет больше полстолетия. Да, часть этого времени астронавты смогут провести в анабиозе. Но все равно, имеем ли мы право обрекать людей на столь долгое заключение в звездолете? Техника звездоплавания находится на пороге новых открытий, и, быть может, очень скоро путь до Альтаира станет для нас намного короче…».

Так говорили осторожные. Но другие — и их было большинство — возражали им горячо и убежденно:

«Каким был бы сейчас мир, если бы наши предки имели обыкновение оставлять в наследство будущим поколениям все проблемы, казавшиеся им трудноразрешимыми? Неужели человечество должно покорно ждать, уповая на потомков? Лететь сейчас — это наш долг перед прошлым и перед грядущим. И разве можно сомневаться, что у Совета не будет отбоя от добровольцев!..»

Они оказались правы. Тысячи молодых астролетчиков и ученых предложили Совету свои услуги. Совет отобрал десятерых.

…Бескрайное человеческое море, затопившее равнину вокруг космодрома. Рукопожатия, напутственные слова… Карев старался сдерживаться до последней минуты. Но неудержимая боль полоснула сердце, когда прижался к его груди двенадцатилетний сын. Мальчик, которого, вернувшись, он застанет уже пожилым человеком…

Это было двадцать восемь лет назад. Двадцать восемь лет они летели к далекой звезде. Две трети пути пока корабль, управляемый автоматами, разгонялся, набирая скорость, и затем мчался по инерции с выключенными двигателями, они находились в глубоком, как небытие, анабиотическом сне. Потом пробуждение. Тысячи вахт, похожих одна на другую, томительных и однообразных, как пустота окружавшего пространства. Девять лет постепенного торможения… И вот когда до Альтаира оставалось уже не больше года, произошло необъяснимое. На телеэкранах, пустых и безмолвных с момента отлета, возникли смутные тени.

Тени двигались, наплывая и колеблясь, но очертания их были такими неопределенными, размытыми, что невозможно было что-либо разобрать. Видимо, источник этих непонятных сигналов находился очень далеко. Может, то был голос какого-то неведомого мира?..