Виктор Комаров - Тупик

— Последовательными? Значит, если сядет еще одна станция, — и ее? И продолжать в том же духе?

Меан раздраженно передернул плечами:

— Не вижу иного решения.

— Оно должно быть, — задумчиво сказал Лаэр. — Давайте исследуем противоположный вариант.

— То есть?

— Не предпринимать ничего. Пусть работает.

— Обнаружит микроорганизмы в грунте — и делу конец.

— Значит, не годится… Что же остается? Пожалуй одно — подсунуть станции отрицательные данные.

— Что, что?

— Мы с вами пришли к выводу, что станция будет брать пробы грунта. Вот я и предлагаю соответствующим образом подготовить эти пробы заранее. И в нужный момент вложить их в грунтозаборное устройство.

— Легко сказать! А как выполнить?

— А вот это уже не моя забота, — произнес Лаэр. — Мое дело — подать идею. А как ее осуществить… У вас есть целый полк специалистов. Я думаю, операция в принципе выполнима. Можно предполагать, что станция не сразу возьмет грунт на анализ, какое-то время уйдет на подготовку к работе систем, ориентирование, передачу панорам и другие предварительные операции. Вот этим-то временем и надо воспользоваться.

Меан задумчиво постучал пальцами по столу.

— Ну что ж, идея мне нравится… Кажется, это единственный реальный выход.

Две недели прошли в суете. Меан сутками не выходил из своего кабинета, решая мелкие и крупные вопросы, отдавая распоряжения, торопя, ругая, обсуждая то и дело возникающие неожиданные проблемы. Когда работы были закончены, Меан впервые за последние дни стал просматривать почту.

Но не успел прочесть и нескольких строчек, как дверь отворилась и в кабинет без стука вошел Лаэр.

Вид у теоретика был мрачный, и Меан сразу заподозрил неладное. Он молча уставился на Лаэра. Но тот не торопился начинать разговор.

Ни слова не говоря, присел к столу и по своему обыкновению устремил взгляд в бесконечность.

Меан, не выносивший, когда собеседник смотрел сквозь него, не выдержал:

— Ну что у вас еще? Лаэр вздохнул.

— Кажется, мы с вами немного просчитались… Мне пришла в голову одна мысль.

— И, разумеется, гениальная, — съязвил Меан.

— Пожалуй, вы правы, — невозмутимо отозвался Лаэр.

— Выкладывайте!

— Итак, если мы осуществим то, что задумали, — заговорил Лаэр, — то они получат абсолютно отрицательный результат. Ведь так?

— Именно на это я и рассчитываю, — подтвердил Меан. — И если не ошибаюсь, именно к этому сводилась ваша идея?

— Да, да, сводилась… Но как раз в этом-то и состоял мой просчет…

— Просчет? — завопил Меан.

— Что поделаешь, — невозмутимо откликнулся Лаэр. — Всего сразу не учтешь.

— Не тяните из меня жилы, — угрожающе прошипел Меан.

— Так ведь я и пытаюсь вам объяснить. Итак, обитатели третьей планеты, направив к нам вторую и третью станции, получили довольно странные результаты — пылевую бурю и слишком быстрое прекращение работы аппаратуры после посадки…

— Все это я уже слышал, — перебил Меан.

— Наберитесь терпения, — возмутился Лаэр, — и не сбивайте меня с мысли… Результаты, о которых я упомянул, давали основания существам, пославшим космические аппараты, предполагать, что их разведчики столкнулись с проявлениями разумной жизни. К тому же мы не знаем, какие данные передал им самый первый разведывательный аппарат. Представьте себе, что он отправил своим хозяевам изображение нашей планеты, а может быть, и искусственного спутника… После этого мы стали проводить маскировочные мероприятия… Теперь мы собираемся вновь подсунуть абсолютно отрицательный ответ на вопрос о существовании жизни на нашей планете. А что такое абсолютно отрицательный результат? На что он настраивает?

— Что касается меня, — мрачно скаламбурил Меан, — то отрицательный результат меня не настраивает, а расстраивает.

— Это потому, что вы не ученый, а администратор. Между тем абсолютно отрицательный результат всегда вызывает подозрения и побуждает исследователя к новым многократным проверкам.

— Так, так.

— Вот я и подумал, — продолжал Лаэр, — чем такая полная и подозрительная определенность, которую мы хотели им предложить, лучше некоторая доля неопределенности.

— Это и есть ваша гениальная идея? — разочарованно осведомился Меан.

— Да, тот самый парадокс, который мы с вами искали, но не могли найти… Неопределенность полученного результата неизбежно вызовет на третьей планете ожесточенные споры, тем более ожесточенные и тем более длительные, чем неопределеннее и противоречивее будут полученные данные. Появятся сторонники и противники. Одни будут настаивать на продолжении исследований, другие начнут доказывать их бесперспективность… Меан как-то странно усмехнулся.

— Допустим… — произнес он бесцветным голосом. — А потом?

Лаэр пожал плечами:

— Потом?.. Потом они, вероятно, продолжат исследования и пришлют еще более совершенную станцию, а может быть, и сразу несколько станций. Но, действуя так, как я предлагаю, мы все же выиграем время.

— Позвольте спросить, зачем? — Меан уже полностью овладел собой. — Что значат несколько месяцев или даже лет в историческом аспекте?

— Вам виднее, — хмуро произнес Лаэр. — Я решал чисто теоретическую задачу, искал оптимальное решение в сложившейся ситуации. И полагаю, такое решение я нашел.

— Оптимальное?

— Да, оптимальное… Повторяю: для сложившейся ситуации лучшее решение вряд ли существует.

— Очень хорошо! — Меан потер руки. — Отлично!

— Чему вы радуетесь? — удивился Лаэр.

— Определенности, друг мой, определенности.

Меан нажал кнопку вызова. В дверях появился Креот.

— Немедленно отмените все мероприятия по последнему проекту, — распорядился Меан ровным голосом. — И ликвидируйте маскировку…

Лицо у Креота вытянулось… Но дисциплина взяла свое.

— Будет исполнено! — отчеканил он.

— Ну что вы на меня так смотрите? — повернулся Меан к Лаэру, продолжавшему с растерянным видом сидеть возле стола. — Все очень просто — мы зашли в тупик… И, что самое главное, не могли в него не зайти.

Лаэр хотел что-то сказать, но в этот момент раздался резкий звуковой сигнал и экран дисплея погас.

Макаров, только что торопливо вложивший в пишущую машинку очередной чистый лист и готовый напечатать очередную строчку, застыл с поднятой рукой…

Соломатин перевел рычажок, выключающий питание и, оттолкнувшись от края пульта, повернулся на своем вращающемся кресле лицом к Макарову. Из-за другого пульта неторопливо поднялась долговязая фигура Гущина.

— Ну как? — поинтересовался Соломатин. — Не жалеете о потерянном времени?

— Что вы? — искренне удивился Макаров. — Это был интересный спектакль с неизвестным заранее исходом… Знаете, я тут даже попытался изобразить вашу операцию в лицах.