Реймонд Карвер - Собор

Завернув за угол дома, он увидел, что Эмили довольно успешно пытается пройтись колесом. Собственно, уже завершает переворот. Она легко встала на ноги, чуть спружинив в коленях, и увидела Гарри.

— Эй! — крикнула она, невесело усмехнувшись. Поднялась на цыпочки, подняв руки над головой, перевернулась вверх ногами и снова пару раз прошлась колесом. Он смотрел. Потом она крикнула: — Ну как? — Легко встала на руки. Не теряя равновесия, пошла на руках к нему, покачиваясь и болтая в воздухе ногами. Лицо ее пылало, блузка свисала на подбородок, но она шла. — Ну, ты решил? — спросила она, встав на ноги и едва переводя дух.

Он кивнул.

— И что?

Она бросилась на траву, легла на бок, потом повернулась на спину, прикрыв от солнца глаза согнутой в локте рукой. От этого движения обнажилась нежная грудь. Нарочно?

— Гарри? — сказала она.

Он прикуривал сигарету от последней спички. Рука дрогнула. Спичка погасла. Он остался стоять с сигаретой и пустым спичечным коробком в руке, глядя на безбрежную зелень леса за ярким в солнечных лучах лугом.

— Гарри, нам всего-навсего нужно любить друг друга, — сказала она. — Любить. Всего-навсего.

Когда Ральфу Уайману исполнилось восемнадцать и он впервые покидал родной кров, отец его, директор джефферсонской начальной школы и первая труба в оркестре клуба «Уивервилльские Лоси», все ему объяснил. Жизнь, объяснил он, весьма серьезное дело, рискованное, можно сказать, предприятие, с первых шагов требующее от юноши напора и целеустремленности. Тяжкое испытание — это, можно сказать, известно всем и вся. Тем не менее жизнь — дело стоящее и в конце концов приносит свои плоды. Так полагал отец. Так он и сказал сыну.

Однако в университете Ральфу не сразу удалось четко определить цель, к которой следовало стремиться. Он подумывал стать врачом, а еще ему хотелось быть адвокатом. Поэтому он посещал подготовительные курсы при медицинском факультете и одновременно — лекции по истории юриспруденции и коммерческому праву. Очень скоро он обнаружил, что не обладает ни самоотверженностью, необходимой, чтобы врачевать чужие недуги, ни усидчивостью, потребной для изучения законов, особенно тех, что касались проблем собственности и наследования. Правда, Ральф время от времени еще посещал лекции по истории науки, по теории управления, но к ним добавились занятия по философии и литературе, и он вдруг почувствовал, что стоит на пороге открытия, великого открытия о самом себе. Но шагнуть за этот порог он так и не сумел. Открытие не состоялось. Именно тогда, в «период самой низкой воды», как Ральф потом называл это тяжкое время, он чуть было не сорвался. Он не пропускал ни одного сборища студенческого землячества и напивался каждый вечер. Так пил, что приобрел совершенно скандальную репутацию и прозвище Джексон, по имени бармена из студенческого бара «Бочонок».

Позже, уже на третьем курсе, Ральф попал под влияние преподавателя, обладавшего удивительной силой убеждения. Звали его Максвелл. Ральф запомнил его на всю жизнь. Максвелл был красивый, изящный человек лет сорока, с изысканными манерами и легкими, почти незаметными интонациями южанина в мягком, хорошо поставленном голосе. Он учился в университете Вандербильта [6] Один из крупнейших старых университетов в США; основан в 1872 году в городе Нэшвилл, штат Теннесси. , завершал образование в Европе, был еще как-то связан с двумя-тремя литературными журналами Запада. Ральф потом утверждал, что буквально в одни сутки решилась его судьба: он станет преподавателем. Он бросил пить, поднажал с учебой и в тот же год добился избрания в «Омега Пси» — национальное общество журналистов. Стал членом Английского клуба, был приглашен в камерный студенческий оркестр — а ведь он уже три года как забросил свою виолончель. И успешно провел избирательную кампанию: стал старостой старшего курса. Вот тут-то он и встретил Мариан Росс — завлекательно бледную, стройную девушку, которая однажды села рядом с ним на семинаре по Чосеру [7] Джеффри Чосер (1340–1400) — английский поэт. Особенно широко известны его «Кентерберийские рассказы». На русский язык наиболее полно переведены И. Кашкиным и О. Румером. .

У Мариан Росс были длинные волосы, она предпочитала свитеры с высоким горлом, и появлялась всюду с кожаной сумкой, свисавшей с плеча на длинном ремне. Ее огромные глаза, казалось, могли вобрать в себя и в один миг осознать все окружающее. Ральфу нравилось появляться с Мариан на людях. Они вместе ходили в «Бочонок» и в другие места, где бывали все их сокурсники, но не допускали, чтобы эти развлечения и даже помолвка, не замедлившая последовать в весенние каникулы, помешали занятиям.

Оба проявили себя как весьма серьезные студенты, поэтому и те, и другие родители дали добро грядущему браку. Весной Мариан и Ральф проходили практику в одной и той же школе в Чико [8] Чико — городок в штате Калифорния, около 20 тысяч жителей. , а в июне вместе сдали выпускные экзамены. Две недели спустя они обвенчались в епископальной церкви св. Иакова. Накануне свадьбы, держась за руки, они поклялись в браке своем до конца дней сохранить волнующую тайну любви.

Медовый месяц они провели в Гвадалахаре [9] Гвадалахара — город в Мексике на юго-западе Мексиканского нагорья, 1500 метров над уровнем моря. : отправились туда на машине. С удовольствием бродили по дурно освещенным музеям и разваливающимся храмам, делали покупки в магазинчиках и лавчонках и обследовали рынок. Однако втайне Ральф испытывал тягостное отвращение к грязи и убожеству, к откровенной похоти, бросавшимся в глаза, и всей душой стремился назад, в безопасность и благополучие Калифорнии. Но одно впечатление, которое осталось в его памяти на всю жизнь и тревожило душу больше всего, не имело отношения к мексиканским обычаям и уровню жизни. К Мексике вообще.

Как-то под вечер, уже темнело, Ральф возвращался домой. Поднимался по пыльной дороге наверх к «касите» — домику, который они снимали. Мариан стояла, облокотившись о чугунные перила балкона, совершенно неподвижно. Длинные волосы спадали прядями по плечам, переливались на грудь. Мариан не заметила мужа, смотрела в другую сторону, куда-то далеко. На ней была белая блузка, шею обвивал легкий алый шарф. Ральф видел, как напряжена под белой тканью ее грудь, упруго рвется наружу. Он шел, неся под мышкой бутыль темно-красного дешевого вина, и вся эта картина показалась ему сценой из какого-то фильма, полной драматического значения; главным действующим лицом была Мариан; ему же в этой сцене роли не нашлось.

Перед отъездом в Мексику они оба получили работу в средней школе в Юрике — есть такой город на северо-западе Калифорнии. Год спустя, когда оба почувствовали, что эта школа и этот город — именно то, что им нужно, они решили здесь обосноваться и сделали первый взнос за дом в районе Файер Хилл. Ральфу казалось, хотя он и не особенно задумывался об этом, что он и Мариан прекрасно понимают друг друга, по крайней мере настолько, насколько это возможно между мужем и женой. Более того, Ральфу казалось, что он понимает и себя, знает, на что способен, на что не способен и к чему стремится в меру своих скромных возможностей.