Александра Окатова - Пять уникальных писателей (сборник)

На кровати, стоящей в бежевого цвета комнате, были заботливо разложены теплые пижамы, предназначавшиеся для сна после «бани», и все в той квартире располагало к счастливому продолжению вечера и их жизни вообще…

Однако кто-то преследовал в данной квартире совсем иные цели, далекие от самого понятия любви. И скрип двери, открывшейся в ванную комнату, стал для них последним звуком в их жизни, потому что другие звуки заглушили несколько ударов табуретом по голове, неожиданные как для сидящих в ванне, так и для вошедших в нее, так как никто из них не предполагал, что в квартире, давно оставшейся без постоянного хозяина, хранящей в себе редкие экземпляры антиквариата, и такой лакомой для желающих поживиться за чужой счет, могут оказаться посторонние люди.

Их смерть была быстрой, как и любовь, едва успевшая начаться и обещавшая неизведанное ранее счастье…

Их тела сплелись в остывшей воде, и ее голова лежала на его ледяной груди так, как лежала бы она этой ночью, не случись с ними подобного…

Он был виноват исключительно в собственной сентиментальности. Кто внушил ему идею осчастливить какую-то девчонку, случайно похожую на его любимую дочь? Кто сказал, что это сделает ее счастливой и будет полезно ей на данном этапе бесконечного самолюбования собой и собственной жизнью? Кто вообще столкнул их на том перекрестке пару дней назад и заставил его плениться ее изяществом и красотой? Кто подтолкнул его выпить лишнего в тот вечер вопреки тому, что спиртное практически не присутствовало в его жизни на протяжении длительного времени? Кто сделал этот вечер таким красивым, а набережную такой бесконечной, что во время прогулки по ней можно было узнать друг о друге практически все? Кто заставил его положить в карман брюк связку ключей от квартиры, которую он не проверял вот уже последние полгода, а в этот день решил забрать оттуда свою ракетку для тенниса? Кто виноват во всем этом?..

Она была виновата исключительно в собственном безрассудстве и безграничном самолюбовании. Ее позерство не знало границ. Ее стремление быть пупом Вселенной не признавало никаких рамок. Жизнь не на публику казалось скучной и лишенной смысла. Привычка совершать поступки ради процесса их совершения были ее натурой.

Кто-то усмотрит в данном поступке желание помочь двум любящим людям побыть вместе. Но одного этого желания далеко не хватило бы на совершенное ею действие…

Кто виноват во всем этом?..

Они были виноваты исключительно в том, что безумно друг друга любили…

2009 г.

Она искала Его много лет: в лицах прохожих, в умных книжках с советами, на страницах глянцевых журналов, не имея при этом определенного образа своего будущего любимого, но точно зная, что определит его среди всех окружающих ее людей.

Ей было тринадцать, когда она впервые задумалась о Нем. Сначала это было общее, неопределенное желание чего-то близкого ее душе, похожего на нее саму. Безликий образ Того, кто был необходим ей, преследовал долгих 4 года. Потом она четко и осознанно, всем существом своим захотела Его присутствия в своей жизни. Наталкиваясь на взгляды окружавших ее ровесников: одноклассников, соседей по двору, случайных знакомых, она чувствовала, что душа не принимает их, словно наталкиваясь на нечто чуждое своей природе. Ни разу в глазах молодых людей она не встретила ответа на главный вопрос своей жизни, ни разу в душе ее не зазвенела ни одна струна, и порой этот вечный поиск приводил ее в тяжелейшие депрессии, из которых выход черпался во вновь возгоравшейся надежде. Ее предыдущие годы воспринимались ею лишь как дорога к Нему, как необходимая дистанция до своего будущего счастья. Ей казалось, что жизнь просто не может быть полной без присутствия в ней главного человека. Она даже не пыталась пробовать жить в полную силу, не хотела знать, как это делают другие. Она берегла силы для построения рая на земле с человеком, которого ей непременно должна была подарить судьба.

Он встретился ей в салоне троллейбуса, возвращавшего ее домой поздним вечером. Он сидел на предпоследнем сиденье, а она – напротив него в начале салона. Глаза его были устремлены вдаль, в темноту остановки, угадывающейся за стеклом, челка висела неровными краями на упрямом лбу, закрывая ресницы. Она влюбилась в него без памяти, с первого взгляда, даже, наверное, до того, как случился этот первый взгляд. Каким-то десятым чувством она ощутила, что сейчас что-то произойдет, словно повеяло вдруг каким-то ветром, и сердце сжалось в смутном предчувствии. Через пару минут после легкого затмения она отчетливо решила для себя, что это именно Он.

«Мой главный человек, – подумала она, задыхаясь трепетностью момента, – Какой он красивый, замечательный… Смотрит вдаль, думает о жизни, наверное. Я тоже часто думаю о жизни. Ему, наверное, так же тоскливо без меня. Он не знает, что мы уже нашли друг друга. Красивый, замечательный…»

«Девчонка» – констатировал его мозг и тут же отвлекся на созерцание остановки за окном.

Она же чуть не захлебнулась от его выразительного взгляда, каким он одарил ее на короткое мгновение, после чего снова уставился в окно.

«Он увидел меня. Опешил! Он испугался! Точно, он просто не ожидал встретить свою любовь в троллейбусе, ведь это слишком просто для будущего великого чувства.»

«На следующей выходить», – мелькнула еще одна мысль в его голове.

«О, нет. Не может быть. Ведь мне только через три остановки. Куда же он?»

Сердце бешено заколотилось. Страх потерять то, что искала всю свою сознательную жизнь, заставил неожиданно вскочить, и ноги понесли к двери. Открывшаяся дверь троллейбуса выплюнула случайных попутчиков в сырой майский вечер. Он быстрой походкой, сгорбившись, направился в сторону пятиэтажек, чьи очертания угадывались на фоне зардевшегося неба. Идя по его следам, она с трудом переводила дыхание, боясь выдать себя неосторожным движением, но, понимая, что не может не идти вслед за внезапно свалившимся на нее счастьем.

«Какой же робкий, господи!» – думала она, черпая продырявленными носками туфель попутные лужи.

«Как же мерзко на улице, черт ее подери!» – злился он, переходя на бег.

Она не поняла, как перед ней захлопнулась железная дверь подъезда, но, простояв полчаса в недоумении, все-таки направилась в сторону дома. Три остановки пешком показались одним мгновением, пролетевшим в опьяненном любовью мозгу.

Три недели без самого главного человека в жизни протянулись бесконечно. Ничем иным в эти дни не могла она жить, как воспоминаниями о судьбоносной встрече в троллейбусе. Красным кружком в настенном календаре, блокнотном календарике и личном дневнике был обведен день, когда произошло это событие. Жизнь взяла противоположный курс и наконец-то приобрела вкус счастья, а скорей, предчувствия этого большого-пребольшого будущего блаженства. Каждый вечер она усердно выстаивала на любимой остановке дотемна и готова была повторять это вновь и вновь, сколько придется. Она полюбила маршрут, ведущий к нему, дом, в котором он жил, дорогу, ведущую к его подъезду. Она полюбила даже школу, стоящую перпендикулярно его дому, предположив, что он должен был учиться в ней ввиду близости их друг к другу. Любовь подпитывалась уверенностью в том, что он также думает о ней и ждет ее, только, может быть, стеснителен по своей природе, в связи с чем при встрече он не решился сказать ей то, что она прочла в его глазах. Она умудрилась даже полюбить в нем эту приписанную ему ею же самою скромность и решила в итоге, что это – его непременное достоинство, которое она будет ценить в нем всю оставшуюся жизнь. Ему же, без его ведома, была приписана задумчивость, с которой он смотрел в окно из-под упрямой челки, и робость, что отразилась на его лице в виде румянца при мимолетном взгляде на нее.