Алексей Писемский - Старческий грех
- Название:Старческий грех
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство «Правда», биб-ка «Огонек»
- Год:1959
- Город:М.:
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Писемский - Старческий грех краткое содержание
«Если вам когда-нибудь случалось взбираться по крутой и постоянно чем-то воняющей лестнице здания присутственных мест в городе П-е и там, на самом верху, повернув направо, проникать сквозь неуклюжую и с вечно надломленным замком дверь в целое отделение низеньких и сильно грязноватых комнат, помещавших в себе местный Приказ общественного призрения, то вам, конечно, бросался в глаза сидевший у окна, перед дубовой конторкой, чиновник, лет уже далеко за сорок, с крупными чертами лица, с всклокоченными волосами и бакенбардами, широкоплечий, с жилистыми руками и с более еще неуклюжими ногами…»
Старческий грех - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
V
Был прелестнейший июньский день. Город, с своими ярко освещенными желтыми, белыми и серенькими домами, с своими блистающими серебряными и золотыми главами церквей, представлял собою решительно какой-то праздничный вид. Воздух напоен был запахом цветущих в это время лип; по временам чирикали какие-то птички, и раздавался резкий звук проезжающих по мостовой дрожек. В одних только присутственных местах было как-то еще душней и грязней. Иосаф сидел по обыкновению перед своей конторкой и посматривал на видневшийся в окно клочок неба. В Приказ вошел чрезвычайно франтоватый молодой мужчина, перетянутый, как оса, с английским пробором на голове, с усиками, с эспаньолкой, в шитой кружевной рубашке, в черном фраке, с маленькою красною кокардою в петличке и в светлейших лаковых сапогах. Он несколько по-военному сначала отнесся к одному из писцов и потом подошел к Иосафу.
– Я, кажется, имею удовольствие видеть господина Ферапонтова? – проговорил он.
– Да-с, – отвечал тот своим обычным медвежьим тоном.
– Позвольте и мне с своей стороны иметь честь представиться: ковенский помещик Бжестовский!.. – произнес новоприбывший, расшаркиваясь и протягивая Иосафу свою чрезвычайно красивую руку, на мизинце которой нельзя было не заметить маленького и, должно быть, женского сердоликового перстенька.
Иосаф на это полупривстал ему и, подав неуклюже и не совсем охотно тоже свою руку, снова сейчас же сел.
– У вас есть дело… сестры моей… Фамилия ее по мужу Костырева, – продолжал Бжестовский.
Иосаф стал было припоминать.
– Имение ее назначено в продажу, – помог тот ему.
Иосаф почесал в голове.
– Да, назначено-с, – отвечал он неторопливо.
– Позвольте мне объясниться с вами в нескольких словах по этому делу, – произнес Бжестовский, и в голосе его уже заметно послышался заискивающий тон.
Иосаф молчаливым наклонением головы изъявил согласие.
– Эта женщина решительно несчастная!.. – продолжал проситель, пожимая плечами. – Можете себе вообразить: прелестная собой, из прекрасного образованного семейства, она выходит замуж за этого господина Костырева, и с сожалением еще надобно сказать, улана русской службы… пьяницу… мота… злеца.
Бухгалтер слушал, не совсем, кажется, хорошо понимая, зачем все это ему говорят.
– Потом-с, – снова продолжал Бжестовский, – приезжают они сюда. Начинает он пить – день… неделю… месяц… год. Наконец, умирает, – и вдруг она узнает, что доставшееся ей после именьице, и именьице действительно очень хорошее, которое она, можно сказать, кровью своей купила, идет с молотка до последней нитки в продажу. Должно ли, спрашиваю я вас, правительство хоть сколько-нибудь вникнуть в ее ужасное положение?.. Должно или нет?
Иосаф несколько затруднялся отвечать на подобный вопрос.
– Что же тут правительству за дело? – проговорил было он.
– Как что? – перебил его, уже вспыхнув в лице, Бжестовский. – Законы, кажется, пишутся для благосостояния граждан, а не для стеснения их.
Иосаф в ответ на это уставил глаза в книгу. Бжестовский поспешил переменить тон.
– Я и сестра моя, – начал он, – так много наслышаны о доброте вашей и о благородстве вашей души, что решились прямо обратиться к вам и просить вашего совета.
– Что же я тут?.. Надо или деньги внести, или продадут.
– Очень многое, Иосаф Иосафыч, очень многое, – произнес Бжестовский, прижимая руку к сердцу, – в имении есть мельница… лес… несколько отхожих сенокосных пустошей, которые могли бы быть проданы в частные руки.
Ферапонтов задумался.
– И что же, это отдельные статьи от имения? – спросил он.
– Совершенно, кажется, отдельные, – отвечал Бжестовский, – и потому я только о том и прошу вас, чтоб посетить нас. Я наперед уверен, что когда вы рассмотрите наше дело, то увидите, что мы правы и чисты, как солнце.
Иосаф продолжал думать: он хаживал иногда к помещикам для совета по их делам и даже любил это как бы все-таки несколько адвокатское занятие.
– Сделайте милость, – повторял между тем Бжестовский, – и уж, конечно, мы благодарить будем, как это делается между порядочными и благородными людьми.
Иосаф посмотрел ему в лицо.
– Хорошо-с, пожалуй! Ужо вечерком зайду, – проговорил он неторопливо.
Бжестовский рассыпался перед ним в выражениях полнейшей благодарности.
– Мы живем на набережной, в доме Дурындиных, – заключил он и, еще раз раскланявшись перед Иосафом, молодцевато вышел из Приказа.
VI
Большой каменный дом Дурындиных был купеческий. Как большая часть из них, он, и сам-то неизвестно для чего выстроенный, имел сверх того еще в своем бельэтаже (тоже богу ведомо для каких употреблений) несколько гостиных – полинялых, запыленных, с тяжеловатою красного дерева мебелью, имел огромное зало с паркетным, во многих местах треснувшим полом, с лепным и частию уже обвалившимся карнизом, с мраморными столами на золотых ножках, с зеркалами в старинных бронзовых рамах, тянущимися почти во всю длину простенков. Введенный именно в эту залу казачком-лакеем, Иосаф несколько сконфузился, тем более, когда послышался шелест женского платья и из гостиной вышла молодая и очень стройная дама.
– Брат сейчас будет… извините, пожалуйста! – проговорила она, прямо подходя к нему и подавая ему руку.
Иосаф окончательно растерялся: в первый еще раз в жизни он почувствовал в своей жесткой руке женскую ручку и такую, кажется, хорошенькую! Подшаркнувши ногой, как только можно неловко, он проговорил:
– Помилуйте-с, ничего!
– Пойдемте, однако, в боскетную, – сказала Костырева и пошла.
Иосаф последовал за нею. Комната, в которую они пошли, действительно была с самого потолка до полу расписана яркою зеленью, посреди которой летело несколько птиц и гуляло несколько зверей. Хозяйка села у маленького стола на угловом, очень уютном диванчике и пригласила сделать то же самое и Иосафа, и даже очень невдалеке от нее. Исполнив это, Ферапонтов, наконец, осмелился поднять глаза и увидел перед собой решительно какую-то ангелоподобную блондинку: белокурые волосы ее, несколько зачесанные назад, спускались из-за ушей двумя толстыми локонами на правильнейшим образом очерченную шейку. Нежный цвет лица… полуприподнятые мечтательно кверху голубые глаза… эти, наконец, ямочки на щеках… этот носик и розовые, толстоватые, как бы манящие вас на поцелуй губки, – все это имело какое-то чрезвычайно милое и осмысленное выражение. Одета она была в кисейную блузу, довольно низко застегнутую на груди и перехваченную на стройном стане поясом. Широкие, разрезные рукава почти обнажали как бы выточенные из слоновой кости ее длинные руки; а из-под опустившейся бесконечными складками юбки заметно обрисовывалось круглое коленочко, и какое, должно быть, коленочко! Так что Иосаф и сам не понимал, что такое с ним происходило.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: