Александр Левитов - Говорящая обезьяна

Эпилог: ранним утром он уже лежал на Петергофском шоссе, в грязной канаве, разутый и раздетый, – одна рука у него еще в перчатке, как осталась от визита к дяде. Картина шоссе. Пропасть народа и экипажей. Все эти шоссейные толпы в его голове представляются чем-то стройным и необыкновенно согласным, обязанным своею стройностью и своим согласием тому другу, которого он вчера приобрел.

Почти совсем умирая, он при виде масс, увеличенных его воображением, радостно хохочет, хлопает в ладоши, кричит: браво! И громко, в бреду, поет что-то…

Многие из шоссейной публики, остановившись, безучастно смотрят на его странности, стараясь между тем разобрать, что именно он поет; но оказывается, что песня не на нашенском языке.

Какой-то молодец подхватил обезьяну к себе на руки и, выждавши, когда народу посвалило, стащил с художника последний сапог…

Вот и вся история в ее программе. Извините, что я затрудняю вас ею, но мне хотелось заранее вас с ней познакомить. Надобно думать, что я сумею сделать ее настолько гладкою, что ее некоторые, слишком неприкрытые, странности никому не покажутся чересчур резкими… При некоторой опытности это достигается…» («М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке», т. V, с. 250—252).

Несмотря на глубокую продуманность плана и сюжетных линий, роман остался ненаписанным.

Но из сохранившихся отрывков видна не только автобиографическая основа (мотивы северной ссылки; трагедия художника, не имеющего сил воплотить свой важнейший творческий замысел, и т. д.), в них прослеживаются те «несколько мыслей», о которых Левитов упоминает в письме М. М. Стасюлевичу: размышления о буржуазной цивилизации (см. вступительную статью), о падении общественной нравственности (Видоки и Иуды «деспотически царствуют теперь в наших нравах»), о цинизме приспособленчества.

В планах мелькает повторяющийся у Левитова сюжет встречи с женщиной, бывшей когда-то дорогим ему человеком и оказавшейся на дне жизни.

Намечались в романе и другие близкие Левитову темы, воплощенные им в очерках о московских нищих, в рассказе «Крым» и др. – в частности «разные типы бедности, их понимания, совершенно противоположные его пониманиям».

Эпиграф взят из стихотворения А. И. Полежаева «Провидение».

…в крепости… прозвучали часы… – куранты Петропавловской крепости.

Фальшфейер – фейерверк.

Кайдашка. – Речь идет о И. К. Кайданове (1780—1843), авторе учебников по истории, написанных в казенно-монархическом духе.

«Лепажа стволы роковые» – цитата из «Евгения Онегина» А. С. Пушкина (гл. 6, строфа XXV); Лепаж – известный оружейный мастер.

Филарет Милостивый (702—792) – сын богатого византийского землевладельца, за необыкновенную щедрость и добродетели объявлен церковью святым.

Улус – становище кочевников, табор кибиток.

Ламентационные железы – железы, выделяющие слезы.

Измененья милого лица – искаженная цитата из стихотворения А. А. Фета «Шепот, робкое дыханье…» («Ряд волшебных изменений милого лица»).

«Тише! о жизни покончен вопрос»… – цитата из стихотворения И. С. Никитина «Вырыта заступом яма глубокая».

Гиперборейцы – по древнегреческой мифологии, сказочный народ, живший на крайнем Севере.

Видок (1775—1857) – фрапцузский сыщик; имя его стало нарицательным.

…пьяниц ауэрбаховского погреба… – Имеется в виду эпизод из «Фауста» Гете.

Нюрнбергские куклы. – Город Нюрнберг (на юге Германии) был известен производством игрушек.

…кайлевских и крупповских… пушек. – Имеются в виду пушки, сделанные на военных заводах Кайля и Крупна в Германии.