Скотт Линч - Год и день в Старом Терадане

Для гоблина она была рослой, но это не имело особого значения для представителей других рас. Ее чешуйки были похожи на черное стекло, а глаза – цвета океанских глубин, начинавшихся там, где кончался континентальный шельф. Острые уши были проколоты серебряными колечками, в некоторые из них были вставлены перья для письма, так, чтобы их было легко взять при надобности.

Они пришли вместе, чтобы встретиться с ней в укромном уголке в Министерстве Финансов и Продовольствия Терадана. Месте, пропахшем давними привычками и респектабельностью, с рабочими, которые умирали за письменными столами, оставив пустые ящики входящих документов. И она не слишком обрадовалась, их увидев.

– Мы уже не те, что прежде! – прошипела Нефра, когда Амарель закончила свой рассказ, отгороженная от непрошеных слушателей стенами кабинета гоблина и созданным Софарой звуконепроницаемым пузырем. – Погляди на себя! Погляди, что ты натворила! И погляди на меня. Чем я вообще могу тебе помочь? Теперь я пропитанный чернилами бюрократ, вот и все. Пишу правила и разрабатываю штампы для банкнот.

Амарель смотрела на нее, прикусив губу. Сквирн Нефритовый Язык шесть раз сажали в тюрьму, и шесть раз она бежала. Идя по территориям государств, где ее ждал приговор суда, можно было обойти весь мир. Контрабандист, переговорщик, поставщик странных вещей, она была лучшим мастером поддельных документов, каких знала Амарель. Она могла с первого взгляда запомнить любую подпись, а потом воспроизвести ее, правой или левой рукой.

– Нам тебя не хватало на наших пьянках, – сказала Брэндуин. – Ты там всегда желанный гость. Мы все время тебя ждали.

– Я больше не с вами, – глухо сказала Нефра, вцепившись в рабочий стол, будто он превратился в стену между ней и старыми друзьями. – Я как рак-отшельник, который свой дом на себе таскает. Может, вы все и дурачили себя, когда говорили, что завязали, но я это по-настоящему сделала. Я не приходила к вам потому, что вы хотели видеть Сквирн Нефритовый Язык, а не пугливое мелкое существо в ее обличье.

– Мы без тебя, как рука без пальца, – сказала Амарель. – У нас полгода на то, чтобы исчезла улица длиной в триста метров, и сейчас нам нужны в помощь твои липкие зеленые мозги. Ты же сама сказала, погляди, что ты натворила! А ты погляди, что Джэрроу сделал с Шраплином.

Амарель сунула руку в кожаную сумку. Голова автомата выкатилась на стол Нефритового Языка. У гоблина заклокотало в глотке.

– Ха-ха! Ну у тебя и лицо! – сказал Шраплин.

– А как насчет твоего вида, ты, дурья башка? – рыкнула она. – В ящик тебя убрать, чтобы ты меня так не пугал больше!

– Теперь ты понимаешь, почему ты нам нужна, – сказала Амарель. – Шраплин – предупреждение для нас. Наш следующий выстрел должен быть верным.

– Три смешные сучки и хитрожопый автомат без жопы, – сказала Нефра. – Думаете, можете так вот прийти, сыграть на струнах моего сердца и прервать мою скорбную завязку?

– Да, – ответила Амарель.

– Все равно мы уже не те, что прежде.

Она коснулась лица Шраплина чешуйчатой рукой, а потом крутанула голову за макушку.

– Я точно не та, что прежде. Но какого хрена. Может, ты и права, что тебе нужна помощь, в этом по крайней мере.

– Итак, ты собираешься взять отпуск за свой счет или что-то вроде? – спросил Шраплин, перестав голосить «Чтоза-а-а-бли-и-ин!»

– За свой счет? Ты уверен, что тебе содержимое головы не повредили?

Нефритовый Язык поглядела на бывших товарищей по команде.

– Лапочки, мягкотелые, наперсточники, если вы хотите провернуть это, муниципальная бюрократия Терадана – последнее, чем стоит бросаться!

– Я ни разу не просила помочь нам хоть чем-то во всем этом деле, – сказала Амарель. – Ни разу. Но теперь придется это переменить.

– Теоретически я не питаю отвращения к мелким одолжениям, – ответила Ивовандас. – Учитывая, что потенциальная награда за твой окончательный успех так заманчива. Но ты должна понять, что большая часть моих магических сил сейчас требуется для другого. Не говоря уже о том, что я не могу сделать нечто, достаточно явное, что укрепит подозрения Джэрроу. У него ровно такая же власть убить вас на месте, как у меня, если он докажет нашим товарищам нарушение вами условий предоставления убежища.

– Мы начинаем вести бизнес, – сказала Амарель. – Консорциум по рекультивации Верхней Пустоши. И нам нужна твоя подпись в качестве держателя контрольного пакета акций.

– Зачем?

– Потому что никто не станет с тобой судиться, – ответила Амарель, доставая папку с бумагами из-под плаща и кладя ее на стол Ивовандас. – Нам потребуется пара фургонов и дюжина рабочих. Это мы обеспечим. Мы собираемся вести земляные работы на территории разрушенных особняков Верхней Пустоши в те дни, когда ты и Джэрроу не будете пулять друг в друга.

– Опять же, зачем?

– Нам надо взять здесь кое-какие вещи, – с улыбкой ответила Амарель. – А некоторые вещи спрятать. Если мы займемся этим сами по себе, наследники семей, стремглав сбежавшие, когда ты здесь обосновалась и начала перестреливаться с другими волшебниками, встанут в очередь, чтобы засудить нас. Если же ты будешь держателем акций, они ни хрена на такое не решатся.

– Я просмотрю эти бумаги, – сказала Ивовандас. – И верну их тебе, если сочту, что это предприятие нам подходит.

Амарель снова оказалась на газоне. Однако спустя три дня бумаги появились у нее дома, подписанные и нотариально заверенные. Консорциум по рекультивации Верхней Пустоши заработал.

Чрезвычайный Парламент имел абсолютную власть над Тераданом, но волшебникам было глубоко наплевать на такие мирские дела, как уборка улиц и делопроизводство. Все эти дела они доверили враждующей между собой и скрытной городской бюрократии, представители которой могли творить все, что угодно, лишь бы были подстрижены кусты и устранялись повреждения от непрекращающихся боев между волшебниками. Нефра работала в потаенных глубинах этого сооружения, поэтому ей было доступно все. Она провернула всю необходимую бумажную работу, подделала или приобрела основные разрешения, обошла все привычные проволочки и слушания, заметя их под ковер и встав на него.

Брэндуин наняла рабочих, дюжину крепких мужчин и женщин. Им платили фиксированное жалованье, временные надбавки за работу в опасных условиях вблизи от сражений, которые вела Ивовандас, а еще надбавку за то, чтобы рты закрытыми держали. Неделю или две они аккуратно вели земляные работы в развалинах когда-то величественных домов, пряча под брезентом в фургонах все найденное.

Затем Брэндуин и Шраплин потратили неделю, переделывая три фургона в передвижные магазины. Сделали деревянные юбки до земли, установили откидные козырьки и прочные крыши, вырезали вывески и раскрасили фургоны, чтобы те привлекали внимание. Один фургон превратился в книжный магазин, два других – в продуктовые.