Вадим Федоров - Секс, трава, виагра

Стоящий за стойкой человек не выдержал первым.

– Вы кого-то ждёте? – спросил он.

– Уху, – отозвался я, – у вас остановилась такая-то?

Портье поклацал клавишами, что-то глянул на мониторе и, подняв телефонную трубку, набрал номер. Протянул трубку мне.

– Алло, – сказал я в трубку.

– Ой, ты уже приехал? – отозвался на другом конце провода знакомый голос. – А я уснула. Ждала-ждала – и уснула. Сейчас. Бегу.

Я поблагодарил стойкого человека и замер у лифта. Ладони вспотели, сердце бешено застучало. Я ждал этой встречи. Но всё равно было страшно. А вдруг?

Прошло мучительных пять минут. И, наконец, двери лифта раскрылись, и навстречу мне вышла она. Моя женщина. И я это сразу понял. По улыбке, по походке, по первому неловкому поцелую под бдительным оком человека за стойкой.

Поднялись в номер. Я так же неловко подарил кольцо. Она его взяла. Сказала, что согласна.

Спустились поужинать. На набережной набрели на ресторанчик. Она заказала люля-кебаб, я шашлык. Еда таяла во рту. Всё было вкусно необыкновенно. Мы ели и смотрели друг на друга. Было тепло. С моря дул лёгкий ветерок.

Доели. Прогулялись по набережной. Полюбовались на красивый город. Вернулись в отель. И наступила ночь, полная любви и ласки. Мы узнавали друг друга, любили, целовались, засыпали и вновь просыпались. Это было необыкновенно, чудесно, восхитительно.

Заснули только под утро. Несколько часов сна – и на завтрак. Сцепив ладони, спустились вниз. Я не помню, что кушали, потому что смотрел только на неё. На свою любимую. На свою женщину.

Наелись, выпили чай. Поднялись в номер. Потом я пошёл провожать её в какое-то там министерство. Вышли на улицу. Солнце. Большая площадь. Памятник Пушкину. Всё чисто и ухоженно. На перекрёстке стоял регулировщик. Увидел нас. Увидел наши безумные и счастливые физиономии. Засвистел. Поднял жезл. Поток машин остановился. Жестом показал нам – проходите. Улыбка во все 32 зуба. Я сразу вспомнил вчерашнего пограничника в аэропорту. Любят в Баку влюблённых. И уважают.

Проводил её до работы. Как пьяный, прошел пару кварталов, зашёл в какое-то кафе. Сел, неторопливо выпил чашечку кофе. Стал приходить в себя. Вот он, я. Сижу в Баку. Влюблён. И любим. И счастлив, как ребёнок.

Попил кофе. Встал. Вернулся на набережную. Очень красиво. И немноголюдно. Прошёлся вдоль моря. Постоял у памятника рыбаку. Потом побродил по центральным улицам. Шёл не торопясь, никуда не спешил. Это она работает. А я просто жду. Жду вечера, чтобы вновь увидеть её.

Баку своеобразен. Спящая худющая кошка на лестнице в подземном переходе. Вереница детишек из детского сада. Они переходили улицу, держась друг за друга. Полусонный продавец инжира. Купил кулёк этого самого инжира. Отнёс его в гостиницу.

При дневном свете более внимательно рассмотрел номер. Марриотт Абшерон я до сих пор считаю самым классным отелем, в котором я когда-либо останавливался. Ковёр раскинулся на полу номера, как Каспийское море. Две односпальные кровати по ширине сравнимые с двуспальными. За непрозрачными стеклянными раздвижными дверьми туалет и ванна. В закутке душ. Всё роскошное, удобное, приятное.

Я взял фотоаппарат, вышел на улицу и повторил свой маршрут, фотографируя всё подряд. Даже спящую кошку в подземном переходе, которая за это время никуда не делась, а лишь передвинулась на две ступеньки вниз, прячась от томящего осеннего солнца.

Подошёл к министерству и стал ждать. Походил по улице, попил ещё кофе. Присел на лавочку возле входа.

Через полтора часа она вышла. Увидела меня. Просияла. Я подошёл, обнял.

– Я соскучился.

– Я соскучилась.

Оба рассмеялись одинаковым фразам, сказанным одновременно.

Медленно побрели к набережной, рассказывая друг другу то, что не успели накануне. Иногда останавливались и целовались. Шли дальше. Было такое впечатление, что мы давно знаем друг друга, но где-то нас носило всё это время. И вот мы встретились.

Поужинали там же, на набережной. Она взяла для себя бокал местного вина, я ограничился лимонадом.

Стемнело. Зажглись фонари и подсветка. Где-то в городе три здания, похожие на языки пламени, раскрасились в красно-жёлтые цвета. Было тепло и уютно. Хотелось остановить время. И чтобы этот вечер никогда не заканчивался. Чтобы он длился вечно.

Прогулялись ещё раз по набережной. Вернулись в отель. В уже ставший родным номер. И вновь ночь, полная любви и ласки. И безжалостное утро.

С чёрными от недосыпа кругами под глазами спустились на завтрак. С жадностью накинулись на еду. Долго пили вкусный чай.

А потом я собрал вещи и спустился к выходу. Она пошла меня провожать.

– Когда я тебя ещё увижу?

– Через три недели.

– Это так долго.

– Но это случится. Мы встретимся снова.

– Жди меня.

– Буду ждать, любимый.

Подъехало жёлтое такси. Я сел на заднее сиденье. Помахал в окно. Такси тронулось, везя меня в аэропорт. Марриотт, ставший на эти полтора дня нашим родным домом, остался позади. Впереди была целая жизнь.

Фактически она была замужем. Но не жила с мужем уже три года. Он в Киеве, она в Алматы с дочкой Настей и мамой Алевтиной Михайловной. А не разводились, потому что так было удобно дочке ездить к отцу на Украину. Именно так мне объяснила Тонечка Власова своё семейное положение. Да, фактически в браке, практически в разводе. И что у неё с мужем договорённость по поводу семейного статуса. Если кто-то из них захочет развестись, то другой этому препятствовать не будет.

– Ну, раз не будет, тогда отлично, – сказал я и сделал предложение. Руки и сердца. Которое Тонечка благосклонно приняла, пообещав в ближайшее время переговорить с мужем по скайпу и сообщить ему о своём решении выйти замуж за меня. Через неделю, в свою очередь, сообщила мне, что муж в курсе и не очень рад этому. И разводиться не хочет. И поэтому она самостоятельно подаёт заявление в суд. И подала.

Я же накупил подарков и поехал знакомиться с будущей тёщей и падчерицей. Прилетел ранним утром. Тоня меня встретила в аэропорту. Обняла, поправила шарф, запихнула в свою Мазду, и мы поехали.

Тонечкина мама проживала в двухкомнатной квартире на краю города, в так называемом старом фонде. В хрущёвке, где уже три года с нею жили и Тоня с дочкой. Унылый обшарпанный дом. Такой же унылый подъезд, выкрашенный в зелёный цвет. Убитая квартира с мебелью 70-х годов выпуска. Нас ждали – Тонина мама, располневшая пенсионерка, и Тонина дочка, прыщавый подросток с настороженным взглядом.

Вручил цветы, подарки. Попили чаю. Под пристальными взглядами новых будущих родственников коротенько пересказал свою автобиографию. Тонина мама задала несколько вопросов о социальном статусе и о доходах. Ответил. Пошутил, что не взял справку из налоговой. Судя по реакции, мой ответ понравился.