Лель Малахи - Путешествие по спирали времени

– Посмотри на нее, – говорил умудренный старец, в белых, летящих одеждах, молодой женщине с лучащимся взглядом. – Она страдает. Она одинока. Она никогда не увидит плодов своей заботы о ребенке. Уверена ли ты?

– Ты же знаешь, беззаветная преданность – это мой урок. Я должна пройти через это… А ты… ты готов к этому растительному существованию? Без движения, без чувств и даже без мысли?

– Я прошел все уроки, очистил все уровни. Остался один: последний приход в Мир. Я должен дать этой женщине возможность проявить свою преданность. Только 12 лет. Потом я освобожу ее. Но ты ведь не забудешь нашего договора? Мы поможем друг другу пройти наши уроки. Я не хочу, чтобы тебе было больно…

Когда Лера проснулась, был уже вечер. На душе было ясно и спокойно. Она подошла к Вадиму, погладила деформированное личико, и на долю секунды ей показалось, что его бессмысленные глаза смотрят на нее с мудростью убеленного сединами старца.

– Спасибо тебе, спасибо за доверие! За то, что именно меня выбрал партнером в получении последнего твоего урока. Спасибо за помощь, – сказала она и поцеловала Вадима в щеку. Из его глаз вытекла одинокая слеза…

Когда ее первый птенец вылупился, Леди Утка несколько смутилась. Нет, конечно, она предполагала и в некоторой степени даже была готова… Ох, нет! Она совсем не была к этому готова. Когда красавец-лебедь стал залетать на их двор и выказывать знаки внимания молодой уточке, ее предупреждали, что подобный мезальянс к добру не приведет, что «дерево надо рубить в своем лесу». Но любовь есть любовь. Всепобеждающая и безраздумная, она снесла все социальные преграды. Отшептала тихая, смущенная свадьба, и молодые зажили семьей. Семьей… Леди Утка не совсем была уверена в том, что такую жизнь можно назвать семейной. Ее мама воспитывала совсем для другой жизни. Семья – это незыблемая ячейка, в которой все должны быть вместе, муж – добытчик, хозяин, жена – царица в доме, вопросы воспитания детей обсуждаются совместно и утверждаются матерью. А как же иначе, ведь это она высиживала их, не досыпая, а порой и не доедая, она нянчит их денно и нощно, учит плавать, ловить червячков. В их семье все было по-другому. Красавец-лебедь прилетал всегда нежданно, устраивал в доме веселый кавардак, выхватывал Леди Утку из правильного, тщательнейшим образом выстроенного порядка, уносил в подоблачные дали. Еще не успевало улечься неспокойное головокружение от его прилета, а он уж улетал неведомо куда, оставив после себя растерянность и беспорядок.

И вот вылупился их первый птенец. Махонькая серенькая птичка на дрожащих ножках. Трогательно некрасивая, до боли родная, как две капли, похожая на отца. Лебеденок…

Смущение молодой матери легко понять. Она, осуждаемая родными и близкими за неравный брак, за легкомыслие и явную «неправильность» мужа, рассчитывала на то, что после появления у нее маленьких утят, семья снова примет ее в объятия. И вот лебеденок. И благо бы еще мальчик. Как его безалаберному папаше повезло жениться на порядочной утке, так и с сыном: как-нибудь бы устроилось… Но девочка! Как воспитать ее приличной птицей? Как внушить правила поведения истинной дочери Леди Утки, как в будущем выдать замуж?

Лебеденок поднялся на слабые ножки и издал хриплый писк. Зов материнского инстинкта нарушил ход тревожных размышлений Леди Утки, и она занялась малышкой. А когда птенец тихо и сладко уснул, пришло решение: «Я стану воспитывать ее уткой и никому не позволю ее обижать. Я заставлю весь мир поверить в то, что моя дочь – утка!»

Несмотря на тревоги и непохожесть, на косые взгляды товарок и ворчание семьи, Леди Утка очень привязалась к дочери. Она без конца возилась с ней, ласкала и радовалась каждому маленькому достижению ребенка. Называть ее официальным именем «Леди Утка Младшая» как-то язык не поворачивался, и нежная мать дала ей любовное прозвище Роднуля. Это имя не только подчеркивало ее отношение к малышке, но и останавливало сплетников, начинающих уже пошептывать, а не чужое ли было яйцо…

– Приличные утки не бегут к воде, взмахивая крыльями, Роднуля! Вот так, вперевалочку, медленно и с достоинством, как мама, – учила Леди Утка дочь.

И Роднуля изо всех сил старалась ходить вперевалочку, расставляя стройные лебединые ножки пошире и втягивая в плечи длинную шейку.

– Нет, нет, Роднуля, эти звуки ужасны, ты не можешь позволять себе такой безвкусицы! Воспитанная уточка разговаривает не торопясь, четко произнося каждый звук, вот так: «кря-кря».

И Роднуля растягивает нарождающийся в горле короткий лебединый вскрик в наполненное достоинством утиное «кря».

Каждый день начинался с риторики. Роднуля должна была выучивать наизусть и излагать красивым утиным языком, без малейшего лебединого акцента, длиннющие трактаты о правильном поведении. Затем, после завтрака, – урок плавания. Перед обедом – танцкласс. Его-то Роднуля ненавидела больше всего. Эти занятия только назывались танцами, на самом деле их учили правильно и красиво ходить. Роднуле никак не удавалось выработать настоящую утиную походку. Подруги смеялись над ней, показывали перышками на ее «уродливые» ровные ноги, длинная шея мешала при ходьбе, после урока мучительно болела спина.

Послеобеденное время девочка любила – мама обычно уходила с ней на луг за фермой, и там, они совсем одни, усаживались на теплой траве, и мама заводила неспешный рассказ. Были это легенды и сказания о славных утиных подвигах. Роднуля гордилась героическими предками, радовалась, что родилась уткой, и в очередной раз принимала решение во что бы то ни стало стать самой лучшей уткой в мире, чтобы мамочка гордилась ею и была счастлива.

Так день за днем, Роднуля росла обычной жизнью обычной утки, со своими радостями и неудачами. Окружающие постепенно перестали замечать ее непохожесть на них. Ведь эта рослая, длинношеяя, несуразная уточка была самой воспитанной на птичьем дворе, самой услужливой, чудесно пела, красиво и верно растягивая «кря», вела себя с достоинством истинной Леди Утки Младшей.

Каждая возможность порадовать маму доставляла ей огромное удовольствие, и Роднуля собирала эти возможности, как коллекционер, посвящая этому все силы души.

И только иногда молодая утка вдруг останавливалась в задумчивости, странно изгибала вправо длинную шею, будто вглядываясь в только ей одной заметную даль. И даже если бы кто-то спросил ее в тот момент, о чем она задумалась, не смогла бы Роднуля ответить, если б и хотела. Никогда не приходило ей в голову, что всматривалась она в том направлении, откуда обычно прилетал папа.

О, папа… Тайная радость… Птица-счастье, птица-праздник. Он прилетал без предупреждения, сметал весь распорядок дня, забирал Роднулю в лес, учил ее летать высоко-высоко, кричать странным коротким вскриком радостные слова. Они увлекались, забывали об уроках и опаздывали к ужину. Мама сердилась, ругала папу, была не довольна Роднулей: