Аякко Стамм - Нецелованный странник

– Что же дальше? – Она оглядывалась по сторонам, стараясь найти хоть какую-нибудь зацепку, какую-нибудь незначительную деталь, способную помочь ей воскресить в памяти те события, – Набережная, парапет, река… Да, именно здесь Он окликнул меня. Всё как тогда, надо чтобы всё было как тогда.

Она стояла возле парапета, вглядываясь в перспективу улицы, по которой в тот день умчался его автомобиль, и теребила в руках белый прямоугольник плотной бумаги. Может, Она надеялась, что вот сейчас послышится мягкое шуршание шин, и вдали покажется приближающийся автомобиль, его автомобиль… Но всё было тихо.

– Ну что, детка, поиграем? – раздался над её ухом низкий бас.

Как и тогда, она почувствовала сквозь юбку и трусики на своей попе грубую мужскую ладонь, и в тот же миг в её левую грудь, как клещами впились огромные шершавые пальцы. Она повернулась на голос и увидела над собой прыщавую, противно ухмыляющуюся рожу огромного громилы в серой милицейской форме.

– Регистрации у нас, конечно, нет. Придется пройти в машинку, для выяснения, так сказать, личности. Впрочем, если мы будем послушными, то всё будет, так сказать, шоколадно и может даже приятно.

От рожи нестерпимо разило перегаром вперемешку с запахом гниющих, давно не чищеных зубов и дешёвого одеколона, а рука уже шарила под юбкой, пытаясь пробраться под трусики.

Сейчас Она была почти рада появлению гоблина. Она даже не пыталась вырываться. Зачем? Ведь Она уже знала, что будет дальше. Наоборот, Она очень сильно постаралась включить всё своё обаяние и вложить его в кокетливо-продажную улыбку. Человекоподобное существо, не привыкшее к такой реакции жертвы, ослабило тиски и произнесло в недоумении: «Ты чё, блин, больна-а-а…» – не успело оно докончить фразы, как получило предательский удар в пах со всей силой, на которую была способна хрупкая девушка. Громила согнулся пополам и рухнул на колени, оглашая окрестности отборнейшим, многоэтажным матом.

Освободившись от оков, Она что есть духу помчалась через улицу, к домам, надеясь, что инстинкт поможет ей найти нужный двор.

– У-у-у с-с-сука, с-с-сука, падла! Ребята, держи её! Ну, с-сука, тебе конец!

Забегая в ближайший двор, она услышала за спиной рёв мотора и почувствовала, как в затылок ударил слепящий свет фар. Погоня повторялась по известному уже ей сценарию. Словно кошка, демонстрируя чудеса изворотливости, Она металась из двора во двор, сигая через канавы, продираясь сквозь больно царапающие кусты, перемахивая через невысокие изгороди, но везде её настигал слепящий свет фар и хрипящий рев мотора. Силы были уже на исходе, а нужный двор всё никак не появлялся. Она явно заблудилась. Неужели ей придётся сдаться на милость победителей? Она живо представила, что это будет за милость, и предприняла последнюю, отчаянную попытку. «Верь! Надейся! Люби!» – пронеслось в её мозгу, и тут Она заметила невысокую темную арку, которая показалась ей знакомой. Прошмыгнув в неё, Она оказалась в большом дворе, перегороженном высоким забором, надежно сколоченном из массивных необтёсанных досок. В заборе зиял узкий проем. Секунда, и Она уже стояла по ту сторону забора. Вот она дверь подъезда, Она помчалась к спасительной двери. Влетев в подъезд, и сходу перемахнув сразу через три ступеньки, Она оказалась перед лифтом, не раздумывая, вошла в него и нажала на случайную кнопку. Лифт поехал, а когда остановился на каком-то этаже, Она увидела двери трех квартир, те самые двери.

А снизу, по лестнице с неимоверной быстротой приближались тяжелые шаги закона.

Она подскочила к ближайшей двери и нажала на кнопку звонка. Когда дверь отворилась, первый гоблин уже взбегал на площадку. Она, ничего не говоря, буквально вломилась в квартиру, захлопнула за собой дверь и…

…на большой, залитой солнцем поляне, со всех сторон окруженной лесом, и усеянной множеством различных цветов, над которыми роились какие-то насекомые, жужжа и стрекоча во все стороны…

– Я знал, что ты придешь. Я ждал тебя, – услышала Она рядом с собой знакомый голос, – Наконец-то ты вернулась. Больше мы не расстанемся ни-ко-гда.

Она оглянулась на голос и увидела прямо перед своими глазами счастливое, сияющее Любовью лицо своего суженого. Он взял в свою левую руку её руку, правой обнял её за талию и повёл по тропинке, усеянной розами, вперёд, прямо через лес. Навстречу им сбегались звери, слетались птицы, выползали гады и насекомые, всё живое на Земле собиралось вдоль тропинки, встречая и провожая с глубоким почтением Человека. Слон, величественно подняв хобот, протрубил торжественный гимн в их честь, птицы на все лады вторили ему неподражаемыми, неподвластными никакому музыкальному инструменту трелями, медведь, встав на задние лапы, лихо отплясывал Камаринского, большая, желтоглазая пантера, словно маленький котёнок, тёрлась лоснящимся боком об их ноги, мурлыча от удовольствия нежную кошачью песенку, мартышки хлопали в ладоши, а благородный олень выстукивал копытами мелкую барабанную дробь. Нагие влюблённые шли, обнявшись, по пути, уготованному для них Создателем, нисколько не смущаясь своей наготы, чистые и светлые, глядели друг другу в глаза, полные Любви и Нежности, ощущали тепло друг друга, согревающее весь Мир и дарящее Жизнь. Они не замечали ничего и никого вокруг себя, всецело поглощённые созерцанием друг друга и своего Счастья. Они не обращали никакого внимания на толпы проходящих мимо и так же не обращающих на них никакого внимания прохожих, непрерывно снующих по переполненным улицам Москвы, на огни рекламы, зазывающей и призывающей, на какофонию визгов, скрипов, лязгов, урчания, шипения и тарахтения, изрыгаемую из себя бурной, нескончаемой рекой машин. Проезжающий мимо на чёрном железном монстре какой-то важный депутат, спешащий по срочным и неотложным государственным делам куда-то на Рублёвку, «прокрякал» что-то типа: «Уберите машины, людей, дома, я не могу проехать!»; невозмутимый самосвал только «пукнул» в ответ, окатив самовлюблённого эцилоппа облаком вонючих выхлопных газов; вездесущий гибедедеец со свистком вместо рта, потряхивая волшебной палочкой в чёрно-белую полосочку, оглушил улицу пронзительной трелью, а пробегающие мимо граждане, ещё более усилили свой бег. Они не замечали Влюблённых, они были, как всегда, слишком заняты надуванием мыльных пузырей, поглощены созерцанием того, как те лопаются, чтобы, надув новые, увлечься новым созерцанием. Бедные, несчастные люди, искренне влюблённые в свои проблемы, из которых соткана вся их жизнь, жизнь непрерывно копошащейся улицы, бурлящего мегаполиса, неуёмного общества, именующего самоё себя Цивилизованным Человеческим Обществом. Так дай вам Бог здоровья!