Федор Кнорре - Покупатели

Вдруг девочка повернулась ко мне:

— Если ты, мальчик, будешь обижать нашу собаку, когда мы уедем, я это узнаю, вернусь и тебя убью. Понял? И кроме того, ты будешь подлецом. — Она сделала гримасу, я сперва подумал, она меня дразнит, но вдруг понял, что она сейчас заплачет, но она удержалась, презрительно выпятила нижнюю губу и отвернулась к своей морковке.

Она в первый раз сказала мне по-человечески «ты».

— Брось ты, — сказал я. — Зачем мне ее обижать?! Мне самому собаки нравятся. Пускай даже самый урод какой-нибудь, а мне правится. Я бы свою собаку не оставил, а взял бы с собой.

— Куда?

— Ну, куда вы едете. К Янычару.

Девочка внимательно на меня посмотрела и спросила:

— Ты это серьезно?

— А что?

— Ты всему поверил, что я тебе говорила? Не подумал, что я вру?

Я постарался загадочно усмехнуться.

— Может, поверил, может, нет!

Это я так сказал. А на самом деле ни черта я не подумал, уверен был, что она правду сказала, и все.

— Так, значит, Янычара нет? — спросил я погодя немного. — А казенный сад?

— Ничего нет, — сказала девочка. — Отстань от меня. Тебе даже врать неинтересно, потому что ты всему веришь.

Я все-таки толком не мог еще ничего понять и спросил, зачем же они продают дом и уезжают, раз так? Это уж было глупее глупого, я сразу это увидел. Когда я что-нибудь такое ляпну, я сразу вижу, что получилось не то. А пока не скажу, не вижу.

— Затем, что нам деньги нужны, вот зачем! Это ты можешь понять?

Конечно, это я мог. Девочка еще сказала:

— Получилось так, что нам много денег понадобилось. Срочно. Поэтому мы так дешево продаем. Вам повезло, можете радоваться.

У меня такая тоска сделалась, что все сразу опротивело. И море. И дедушка, который сейчас все это «оформлял». И бабушка с ее инструкциями. Так бы все и бросил и ушел куда глаза глядят.

Я долго ходил вдоль берега моря. И ушел далеко. Камушков было сколько угодно, но я ни одного даже не подобрал. Потом я услышал, как дедушка издали кричит на все стороны, зовет меня. «А, отстань ты от меня!» — сказал я со злостью и не торопясь пошел обратно к дому.

Дедушка обругал меня за то, что я без спросу болтаюсь неизвестно где, когда мы опаздываем на автобус. Девочки нигде не было видно. Мы второпях попрощались с Гавриловым у калитки. Гаврилов на прощанье говорил дедушке:

— Вы только не подумайте, мы все урегулируем!.. — А дедушка не давал ему договорить, все уверял, что он ничего не думает.

Во время этого разговора Гаврилов ласково положил свою тяжеленную ручищу мне на голову и потрепал волосы, а я стоял перед ним, нагнув голову, как упрямый бык, и только тужился, чтобы не зареветь. Я даже на собаку старался не смотреть, мне и перед ней было стыдно. Если б она знала, зачем мы явились, не виляла бы тут хвостом. Наверное, тяпнула бы нас как следует. И правильно бы сделала…

Наконец мы очутились на автобусной станции. Машина стояла еще пустая, с раскрытыми дверцами. Мы сели первыми и стали ждать отправления. Друг на друга мы не глядели.

— Ты чтой-то вроде надулся? — спросил дедушка.

Я пропустил мимо ушей его слова и немного погодя спросил, окончательно ли он все оформил с покупкой дома.

— Тут дело весьма сложное, братец ты мой.

— Это я все сам знаю. Им срочно понадобились деньги, потому они продали дешево, и нам повезло.

Дедушка самодовольно разгладил усы, ухмыльнулся и промямлил:

— Н-да… Повезло… Вроде, например, как тому популярному куру, который угодил во щип!

— Противно, и даже глядеть тошнит, — буркнул я со злостью.

Дед посмотрел на меня с изумлением, потом строго сказал:

— Невежа ты и грубиян. И молокосос к тому же. Разве ты можешь понять, как делаются серьезные дела? Не можешь. Потому что еще весьма глуп. Много ты знаешь. А я с Гавриловым всю ночь напролет беседовал и очень ловко у него все выведал. Очень он скрытный, Гаврилов. Действительно, попали люди в беду. Младшая дочка вышла замуж, понимаешь ли, и уехала с мужем в отдаленную местность Сибири. Старики долго ничего не подозревали, но вдруг выяснилось, что муж у ней оказался форменный негодяй. Она женщина гордая, не стала терпеть всяких унижений и решила уйти с дочкой маленькой на руках. Да негодяй-то этот сумел пропить и вообще распылить большую сумму денег, которые, на несчастье, у нее под отчетом числились…

Ну вот, Гавриловы собрали, сколько смогли, отовсюду, и старушка вылетела самолетом на выручку дочери. А еще семь тысяч рублей сверх всего срочно необходимо было позарез… Вот и вся история. Мы с утра ездили с ним на почту, эти деньги отправлять телеграфом. Теперь там у них все в порядке. Старушка с дочерью могут оттуда выехать домой.

Мне все это выслушивать терпения не было. Я грубо отмахнулся от деда:

— Ладно тебе рассказывать-то! Ты не наводи тень, я тебя спрашиваю, купили мы у них дом? Чего вилять-то вокруг да около!

— Тьфу ты! — с досадой сказал дедушка. — Зачем же им теперь дом продавать? Что они, сдурели, что ли? Он им самим нужен. Деньги-то ведь мы послали.

— Откуда же Гаврилов взял деньги? — допытывался я.

— Откуда, откуда… — Дедушка покосился на мою злую рожу и вдруг несколько раз плавно пошевелил плечами, точно восточная танцовщица по телевизору. В левом плече по-прежнему шуршала оберточная бумага, в которую были замотаны аккредитивы, а в правом все было тихо. Ничего там больше не было зашито.

— Да, брат, да. Такое дело. Вполне возможно, что он постепенно все отдаст. Отличнейший человек.

Автобус зафыркал и задребезжал, точно заиграла веселая музыка, и медленно поехал объезжать круг. Я старался не смотреть на деда, чтоб не сделать чего-нибудь лишнего. Мы с ним оба не выносим телячьих нежностей. Ну у кого еще может быть такой отчаянный, залихватский дед?..

Машина медленно объехала большой круг и выехала на дорогу. И вдруг мы увидели, что с песчаного холма кубарем катится под горку нам наперерез знакомая собака, а за ней бежит наша девочка, хозяйская. Ух и дала же она стометровку, как на финише спартакиады, честное слово. Самую капельку не добежав, она увидела, что опаздывает, остановилась на пригорке и замахала нам руками. Дедушка держал меня за пояс, чтобы я совсем не вывалился из автобуса через окошко, когда я махал ей в ответ. Мы давно уже ехали, проехали белкину остановку, а я все думал о девочке и думал, что никогда в жизни больше мне не понравится ни одна девочка, кроме этой. Нет, куда там. Надо видеть было, как она бежала. Еще раз в жизни так ни за что не повезет…

Мы уже подъезжали к вокзалу, когда я вдруг вспомнил и спросил деда:

— А что бабушка скажет?

— Ну… что полагается, то и скажет… — вздохнул дед и почесал в затылке. — Спустим паруса, как в шторм. Ляжем в дрейф. Перетерпим. Обойдется.