Френсис Фицджеральд - Загадочная история Бенджамина Баттона

Он безмятежно взирал на них, а потом вдруг заговорил надтреснутым старческим голосом:

– Ты мой папа?

Баттон и сестра содрогнулись.

– Если ты мой папа, – продолжал старик ворчливо, – забери меня поскорей отсюда или хотя бы вели им поставить здесь удобное кресло.

– Ради всего святого, скажи, откуда ты взялся? Кто ты? – закричал мистер Баттон в отчаянии.

– Не могу сказать доподлинно, кто я, – отозвался плаксивый голос, – потому что я родился всего несколько часов назад, знаю только, что моя фамилия Баттон.

– Лжешь! Ты самозванец!

Старик устало повернулся к сестре.

– Миленькая встреча для новорожденного, – жалобно проскулил он. – Да скажите же ему, что он ошибается.

– Вы ошибаетесь, мистер Баттон, – сурово сказала сестра. – Это ваш сын, тут уж ничего не поделаешь. И будьте столь любезны забрать его домой как можно скорее, сегодня же.

– Домой? – переспросил Баттон, все еще не веря своим ушам.

– Да, мы не можем его здесь держать. Никак не можем, понимаете?

– Что ж, тем лучше, – проворчал старик. – Нечего сказать, хорошенькое тут у вас место для малыша, который любит тишину и покой. Все время писк, крики, даже вздремнуть невозможно. А когда я попросил поесть, – тут он взвизгнул от возмущения, – мне сунули бутылочку с молоком!

Мистер Баттон рухнул на стул подле своего сына и закрыл лицо руками.

– Боже мой, – прошептал он в ужасе. – Что скажут люди? Как мне теперь быть?

– Вам придется забрать его домой, – настойчиво потребовала сестра. – Немедленно!

Перед глазами несчастного Баттона с ужасающей отчетливостью возникла нелепая картина: он идет по людным улицам бок о бок с этим немыслимым чудищем.

– Я не могу. Не могу! – простонал он.

Люди будут останавливаться, расспрашивать, а что ответить? Придется представлять им семидесятилетнего старца:

– Это мой сын, он родился сегодня утром.

А старик будет кутаться в свое одеяло, и они пройдут мимо оживленных магазинов, мимо невольничьего рынка (на миг мистеру Баттону страстно захотелось, чтобы его сын был чернокожим), мимо роскошных особняков, мимо богадельни…

– Ну! Возьмите же себя в руки! – скомандовала сестра.

– Послушайте, – сказал вдруг старик решительно, – уж не думаете ли вы, что я пойду домой в этом одеяле? Как бы не так.

– Новорожденных всегда пеленают в одеяла.

Со злобным смехом старик показал крошечную белую распашонку.

– Полюбуйтесь! – произнес он надтреснутым голосом. – Вот что они для меня приготовили.

– Новорожденным всегда надевают такие распашонки, – строго сказала сестра.

– Ну а на сей раз, – возразил старик, – не пройдет и двух минут, как новорожденный предстанет перед вами нагишом. Это одеяло кусается. На худой конец, дали бы хоть простыню.

– Нет-нет, подожди! – поспешно сказал мистер Баттон и повернулся к сестре. – Что же мне делать?

– Идите в магазин и купите ему одежду.

Голос сына настиг мистера Баттона уже у выхода:

– И трость, папаша. Мне нужна трость.

Мистер Баттон в ярости захлопнул за собой дверь.

– Доброе утро, – обратился взволнованный мистер Баттон к приказчику универсального магазина Чизпика. – Мне нужна детская одежда.

– А сколько вашему ребенку, сэр?

– Без малого шесть часов, – опрометчиво ответил мистер Баттон.

– Приданое для новорожденных продается напротив.

– Нет, мне кажется… боюсь, что это мне не подойдет. Видите ли… ребенок очень крупный. Чрезвычайно… э-э… крупный.

– Там имеются самые большие детские размеры.

– А где можно купить одежду для подростков? – спросил мистер Баттон, в отчаянии меняя тактику.

Он был уверен, что приказчик догадывается о его постыдной тайне.

– Здесь.

– Тогда…

Он поколебался. Мысль, что сына придется одеть как взрослого, была для него невыносима. Если бы, скажем, найти костюм для очень крупного подростка, можно остричь эту ужасную бороду, перекрасить седые волосы в каштановый цвет и скрыть таким образом самое ужасное, сохранив остатки самоуважения… о своей репутации в обществе он уже и не вспоминал.

Но, лихорадочно осмотрев все витрины, он убедился, что подходящего костюма для новорожденного Баттона нет. Он проклинал магазин – что ж, в подобных случаях только и остается проклинать магазин.

– Сколько, выговорите, вашему мальчику? – с любопытством спросил приказчик.

– Ему… шестнадцать лет.

– Ах, простите, а мне послышалось – шесть часов. Одежду для юношей продают в соседнем зале.

Мистер Баттон поплелся было прочь. Но вдруг он остановился и радостно указал на манекен в витрине.

– Вот! – воскликнул он. – Я беру тот костюм, что на манекене.

Приказчик посмотрел на него в изумлении.

– Но это же не детский костюм, – сказал он. – А если и детский, то сшит для манекена. Да он вам самому пришелся бы впору.

– Заверните, – потребовал покупатель. – Именно это мне и нужно.

Ошеломленный приказчик повиновался.

Вернувшись в клинику, Баттон вошел в палату и едва не запустил в сына свертком.

– Вот тебе, одевайся, – сказал он со злостью.

Старик развернул бумагу и насмешливо поглядел на содержимое пакета.

– Да ведь это просто смешно, – пожаловался он. – Я не хочу, чтобы из меня сделали обезьяну…

– Это ты из меня обезьяну сделал! – огрызнулся Баттон. – Не тебе судить, как ты выглядишь. Живо одевайся, или… или я тебя отшлепаю.

На последнем слове он всхлипнул, хотя чувствовал, что именно это и следовало сказать.

– Ладно, папа, – ответил сын с притворным почтением. – Ты старше, значит, тебе видней. Я повинуюсь.

При слове «папа» мистер Баттон вновь содрогнулся.

– И поторапливайся.

– Я поторапливаюсь, папа.

Когда сын оделся, мистер Баттон осмотрел его и окончательно упал духом. На нем были крапчатые чулки, розовые панталоны и кофточка с белым воротником. Поверх нее почти до пояса змеилась грязно-серая борода. Впечатление было не из лучших.

– Подожди-ка!

Мистер Баттон схватил хирургические ножницы и тремя быстрыми движениями отхватил бороду. Но и это не помогло – вид новорожденного по-прежнему был далек от совершенства. Жесткая щетина на подбородке, тусклые глаза, желтые стариковские зубы выглядели нелепо в сочетании с нарядным, сшитым для витрины костюмом. Но мистер Баттон, ожесточившись, протянул сыну руку.

– Пошли! – сказал он строго.

Сын доверчиво уцепился за эту руку.

– А как ты будешь меня звать, папочка? – спросил он дребезжащим голосом, когда они выходили из палаты. – Просто «малыш», покуда не придумаешь что-нибудь получше?

Мистер Баттон хмыкнул.

– Не знаю, – ответил он сурово. – Пожалуй, назовем тебя Мафусаилом.

Даже когда отпрыска Баттонов коротко остригли, покрасили волосы в неестественный черноватый цвет, щеки и подбородок выбрили до блеска, а потом нарядили в детский костюмчик, сшитый по заказу портным, который долго не мог прийти в себя от удивления, мистеру Баттону все же пришлось признать, что такой первенец отнюдь не делает чести его семейству.