Юдора Элис Уэлти - Золотой дождь (рассказы)

Соединив захолодевшие ладони, Лоренцо стиснул руку рукою, продолжая глядеть вдаль, туда, где только что стояла птица, словно он все еще видел ее, словно ничто не могло его лишить драгоценного достояния — простого и прекрасного образа кормящейся птицы. Красота ее была огромнее, чем он мог вместить. Пот вдохновения оросил его чело, и крик пронесся над болотами:

— О, искуситель!

Он рванулся всем телом вперед и принялся горячить коня, переводя его в галоп. Поселение, где его ждали, было еще далеко, хотя там, должно быть, в тот час уже зажигали факелы и собирались во множествах, чтобы в назначенный час он, как обещано, явился бы среди них и произнес проповедь "О дне, когда помышления всех сердец раскроются".

Потом солнце кануло за деревья, и молодая луна, тонкая и белая, робко показалась на западе.

Это была мисс Сноуди Маклейн.

Она приходит за маслом — не хочет, чтоб я заносила его, хоть мне и всего-то дорогу перебежать. Ее муж ушел как-то из дому, а шляпу оставил на берегу Биг-Блэк-Ривер. А ведь лиха беда начало, вот оно что.

А там бы пошло-поехало, и чем бы это у нас в Моргане кончилось, одному Богу известно. Раз Кинг такое выкинул, чего бы и другим с него не собезьянничать. Так вот, оставил, стало быть, Кинг Маклейн новехонькую соломенную шляпу на берегу Биг-Блэк-Ривер, но кое-кто здесь думает, что он подался на Запад.

Сноуди убивалась по нему, честь по чести, как и положено по покойнику убиваться, и никому из тех, кто поближе к ней, не хотелось думать, что он с ней так обошелся. Только долго ли такой игре можно подыгрывать? Да хоть до скончания века. А я иной раз еще чуть бы чуть и не удержалась, отвела бы душу, хоть и с прохожим: он ведь никогда больше не увидит ее, да и меня тоже. А как же, могу и масло пахтать, и разговаривать. Миссис Рейни меня звать.

Вы видели, она собой недурная, а что у нее морщинки вокруг глаз — так это она щурится, чтобы лучше видеть. Она, хоть и альбиноска, а в дурных никогда не числилась — при такой-то тоненькой, все равно как у младенчика, коже. Кое-кто говорил, мол, Кинг смекнул: пойдут у них дети, и не миновать ему выводка альбиносов — оттого он в бега и ударился. Нет, я так не скажу. А я вам скажу — нравный он. И не из тех, кто наперед рассчитывает.

Нравный и бешеный, и не одна я так считаю. И вот, стало быть, женился он на Сноуди.

Многие, кто и похуже, не насмелились бы: умишка не хватило бы. Хадсоны, они хоть и богаче Маклейнов, только не такие деньги были, что у тех, что у других, чтобы пересчитывать или там трястись над ними. В ту пору уж точно. Дом на хадсоновские деньги был построен, и построили они его для Сноуди. Счастливы были за нее незнамо как. А теперь возьмем Кинга: он всегда все делал напоказ, ну и женился тоже напоказ — то не женился, не женился, ну а тут решился, а отступаться не в его характере — для него первое дело фасон держать. И другой резон у него был: "Слышите, плевать мне на вас всех от Морганы до самого Маклейна, — так я его понимаю, — возьму вот и женюсь на этой красноглазке". — "Вот те на!" — мы аж рты пораскрывали. А ему, поганцу, только того и нужно. Сноуди, она смирная да ласковая, другой такой не найти. Хотя смиренницы, они не из сговорчивых, но ему, всезнайке, тогда это было невдомек. Да, господин хороший, она как заартачится, с ней нипочем не сладить. А дети его, тут многие так говорят, покамест в сиротском доме растут, а уж сколько тех, о которых он и не знает, повсюду раскидано, и не счесть. Зато, как воротится домой, он уж Сноуди холит. Уж он ее лелеет. С самого начала такой обычай завел.

А вы не замечали, что так оно и бывает? Обходительных, их и надо опасаться. Он на нее и не шумнул ни разу, а потом возьми да и уйди из дому. И если б один только раз. Прежде чем ему тогда вернуться, он долго пропадал. Она всем рассказывала, что он, мол, на воды лечиться поехал. А в другой раз он год с лишним, а то и два, да нет, почитай что три пропадал. Покамест он пропадал, я двоих родила и еще один помер. Вот оно как, и на этот раз он ей весточку послал: "Встретимся в лесу!" Да нет, не то чтобы велел, а позвал: "Давай встретимся в лесу". И когда встречу надумал назначить — посреди ночи, вот когда. И Сноуди пошла в лес и не спросила даже: "С какой еще стати?", а я уж Фета Рейни всенепременно бы спросила. Они ведь как-никак муж и жена, а раз так, чего бы им не сесть рядком, не поговорить ладком в тепле да в уюте у себя дома, а то и на пуховой перине не понежиться. А ведь и так могло выйти — ты приходишь, а его нет. Только, стало быть, если Сноуди пошла к нему, не сомневалась ни минуты, мне и подавно надо рассказывать, а сомнения свои при себе оставить: я ведь Сноуди люблю. По ее выходит, что они в лесу встретились и обоюдно решили, как лучше.

Для него, понятное дело, лучше. Мы сразу поняли — ничего хорошего это не сулит.

В Моргановском лесу, конечно. У нас всякому ясно, куда он ее позвал, и гадать не надо — я б одним духом домчала до этого дуба, там таких раскидистых больше и нет, под ним небось и днем-то всегда темно. Нет, вы только поставьте себя на ее место: Кинг Маклейн, высоченный такой, привалился к дубу, луна на него светит, она идет к нему через лес, а он ведь глаз домой не казал уж три года. "Давай встретимся в лесу". Тьфу ты! Диву даюсь, как Сноуди, вот горемыка-то, не померла со страху — до дуба-то до этого не ближний свет.

Ну а там и близнецы народились.

Тут я с ней и сошлась, тут ей помощь моя понадобилась. Относила ей спахтанного масла в придачу к молоку, ну мы и подружились. Я и сама только-только вышла замуж, а мистер Рейни еще тогда стал прихварывать, ну и решил поберегать себя. Что ей, что мне пришлось ломить с ранних лет.

Я всегда так думала: близнецы — что может быть лучше! Да и им бы вроде в самый раз, чем, скажите, плохо? Маклейны в первый раз приехали в Моргану из Маклейна сразу, как поженились, и поселились в новом доме. Он не у нас учился, уезжал, чтобы выучиться на законника, — у нас для них работы хоть отбавляй. А Сноуди, она дочка мисс Лолли Хадсон, ее здесь всякая собака знает. Ну а папаша ее, мистер Юджин Хадсон, хоть и держит лавку на перекрестке, на выезде из Маклейна, а душевный человек. Сноуди у них одна-единственная дочка, и они на ее ученье денег не жалели. И у нас так думали, что она не выйдет замуж, а будет учительствовать. Одна беда — с глазами у нее было плохо, но мистер Комус Старк и попечители, они на это не посмотрели: они и Сноуди и всю ее семью спокон века знают, в воскресной школе Сноуди управлялась с детьми лучше не надо. И вот учебный год едва начался, и тут Кинг Маклейн и стал ее обхаживать. Дело было на Всех Святых, помню еще, у нее на окнах фонарики тыквами были всякие приклеены, тогда-то я и приметила, что он на коляске подкатывает прямо к школьному крыльцу — поджидает ее. Что в Моргане, что в Маклейне проходу ей не дает, всякий день к ней наезжает.