Алексей Петров - Встреча в Шереметьево

Я вернулся к жене.

— Там можно якобы увидеть по телевизору прибывших пассажиров.

— Где?

— А вон, в центре зала.

— Ты кого–нибудь увидел?

— Заметил несколько человек, похожих на пани Галину своей сыльвэткой …

— Чем?

— Тьфу! совсем заговорился. В мозгах у меня — польский язык. Я имел в виду «своей фигурой, силуэтом».

— Пойду и я посмотрю.

— Прогуляйся.

Мы уже совсем заскучали. Прошло полтора часа. Ноги гудели, спину ломило от долгого стояния у стены. Я понимал, что что–то произошло, но ещё надеялся, что эта заминка — всего лишь досадная случайность.

Жена вернулась минут через пять.

— Ничего там рассмотреть не удаётся. Все женщины похожи на пани Галину.

— Давай подойдём поближе к двери.

— Да ведь и так видно.

— Нет, вон те люди загораживают. Надоело вытягивать шею.

Мы подошли к самому выходу. Народ из–за стеклянной стены пошёл активнее.

— Новый самолёт прилетел, что ли?

— Слушай, но ведь прошло уже почти два часа. Не может быть, чтобы их так долго там держали, — сказала жена. — Надо идти куда–то, выяснять.

— Куда?

Я услыхал сзади сердитую реплику «Как мне надоел этот шереметьевский барделюжник!» и обернулся к прижимавшим меня сзади к парапету двум парням.

— Простите, вы случайно не польский ждёте? — спросил у них.

— Нет, из Пекина.

— А о польском ничего не слыхали?

Они пожали плечами.

— Вы сначала уточните, прибыл самолёт или нет.

— Давно прибыл. Дикторша объявила два часа назад.

Они почему–то заржали.

— Ну конечно, поляков, как всегда, не выпускают.

— Что значит «как всегда»?

— Вечно у них тут проблемы в последнее время.

— А вы здесь часто бываете?

Они не ответили, потому что увидели своего друга, который толкал впереди себя тележку, заставленную десятком больших коробок «с товаром». Тележка еле въехала в не такую уж низкую дверь. Ясно: это «деловари», бизнесмены. Потом будут продавать нам это китайское барахло… Я почувствовал себя совсем неуютно, словно отец, который приехал за дочкой в пионерский лагерь, а ему дочь не «выдали». Многие дети уже вышли, а дочери нет…

Жена заметила за стеклянной стеной сотрудницу аэропорта и решительно направилась к ней. После короткого диалога вернулась и сообщила:

— Говорит, что у них не осталось ни одного польского чемодана.

— Что же делать?

— Говорит, что можно попытаться зайти со служебного входа.

— А где это?

— Там, дальше, где туалет.

Она побежала туда. Вскоре вернулась.

— Представляешь, там на вахте никого нет. Заходи спокойно и ищи, кого надо. Но я не решилась: запретная зона.

— Кого–нибудь видела?

— Там стоят несколько человек на контроле, но я никого не узнала.

— Так, — разозлился я. — Мне это уже надоело. Пошли!

— Куда?

— Спросим в справочной.

— О чём?

— Там видно будет.

Мы отыскали окошко с надписью «Информация». Подождали, пока девушка обменяется парой английских фраз с молодым парнем. Потом я стал объяснять, что нам не удалось встретить пассажирку из Варшавы.

— И что же вы хотите?

— Нельзя ли как–нибудь выяснить, прилетела ли эта пассажирка на польском рейсе?

Девушка показалась мне чуть заторможенной (от жары, что ли?). Она пристально вглядывалась мне в лицо, словно у меня была большая бородавка на носу. Похоже, девушка что–то мучительно взвешивали в уме, размышляла о чём–то. Говорить или не говорить, что ли?

— У всех приезжих проверяют паспорта, — сказал я. — Есть ведь там какие–то списки… Я сам не раз видел, что там сверяются по компьютеру…

— У нас такой информации нет. Наше дело сообщать номер рейса, время прибытия или отправления и так далее.

— А кто же может нам помочь?

— Обратитесь в «Аэрофлот».

— ???

— Мы — справочная служба. Сведений о пассажирах у нас нет.

— А где… гм… «Аэрофлот»?

— На втором этаже.

Мы быстро нашли окошко с соответствующей надписью, но, судя по всему, там про–давали билеты, только и всего. И всё же я отважился обратиться туда за помощью.

— У нас нет информации о прибывших пассажирах.

— А у кого есть?

Мне ответили уклончиво:

— Вероятно, вам может помочь только начальник смены. Это здесь, на этаже, чуть дальше по коридору.

К начальнику смены мы не пошли. Я уже понял, что мне не добиться истины. Возле очередного буфета, где цены были задраны до потолка и только потолок мешал задрать их ещё больше, мы заметили ещё одно окошко «Информация».

— Давай попытаем счастья ещё и здесь. Интересно, а эти какую информацию дают?

Но и там нам отвели то же самое.

— Данных о прибывших пассажирах у нас нет.

— А может быть, она уже зарегистрировалась на рейс до Гонконга?

— А этого мы вам никогда не скажем! — гордо отрезала женщина за окошком.

Детектив!.. «Ах, постоялые дворы — аэропорты девятнадцатого века!», — вдруг не совсем кстати вспомнилась мне песенка Александра Городницкого. Зачем у нас проверяют паспорта в этих аэропортах? Кому нужны эти сведения? Цээрушникам? ФСБ? Организации по борьбе с международным терроризмом?

Мы сделали ещё круг по второму этажу здания, внимательно вглядываясь в лица читающей, жующей, спящей, скучающей публики. Потом повторили наш манёвр на первом этаже.

— Шесть часов вечера, — сказала жена. — Мне скоро на поезд. Поехали домой. Отыскать человека в этом здании невозможно.

Я подхватил сумку с продуктами, и мы пошли к автобусу.

— Не расстраивайся, — успокаивала меня жена.

— Да как же не расстраиваться? Я думал, что буду вспоминать потом эту встречу очень долго. А теперь, оказывается, долго буду жалеть… Есть несколько вариантов развития событий, — анализировал я на ходу. — Первое: пани Галина по какой–то причине не вылетела этим рейсом. Второе: мы по какому–то роковому стечению обстоятельств случайно разминулись с ней. Или не узнали…

— Мы что же — совсем ненормальные?

— Третье: решив, что самолёт в Гонконг летит из Шереметьева‑1, она вышла из другой двери и пошла на автобус.

— Там, где мы с тобой стояли, единственный выход из здания аэропорта!

— Ну, тогда я не знаю, что и думать!

— Только не вздумай звонить пану Эдварду! Он там, в Варшаве, с ума сойдёт.

— Ну да, — согласился я. — Пол — Польши поднимется по тревоге: в России исчезла профессор Галина Янашек…

— А ты ещё хотел пригласить пани Галину в гости, пообедать дома, побродить по Москве…

— А ведь это было так возможно. До самолёта в Гонконг, оказывается, у нас оставалось часов десять. А я ещё и фотоаппарат захватил с собой…

…На следующее утро позвонил пан Эдвард.

— Алёша?

— Да, я.

— Я знаю, что встреча не состоялась…

Тут я обрадовался: скорей всего, ему сообщила об этом жена. Значит, с ней всё в порядке.