Роуз Тремейн - Слушая звуки природы

«Она — отличная писательница, умеющая тонко подмечать подробности и ярко передавать речь героев и обладающая ощущением тайны, такой притягательной для большинства людей», — пишет о Роуз Тремейн журнал «Космополитан».

Наиболее известным произведением Роуз Тремейн является роман «Сезон бассейнов» (1985) — о коммивояжере по продаже бассейнов, одержимом навязчивой мечтой построить сверхроскошный бассейн для себя; она также опубликовала два сборника рассказов: «Дочь полковника» (1984), который был удостоен премии Дилана Томаса, и «Сад виллы Моллини», изданный в прошлом году и очень высоко оцененный критикой. Из этого последнего сборника и взят рассказ «Слушая звуки природы».

После того, как были опубликованы ее ранние романы «День рождения Сэдлера», «Письмо сестре Бенедикт» и «Буфет», написанные в 70-х годах, Роуз Тремейн в 1983 году, наряду с несколькими другими писателями, была включена в список «Лучших молодых писателей Великобритании». В 1985 году ей была присуждена литературная премия Эйнджела за роман «Сезон бассейнов».

Столь же успешно пишет Роуз Тремейн радиопьесы и сценарии для телевидения; ее пьеса «Временное пристанище» была удостоена еще одной литературной награды — премии Джайлза Купера.

Роуз Тремейн родилась в 1943 году; она замужем, у нее дочь; она живет в городе Нориче, в Восточной Англии.

Рассказ «Слушая звуки природы» печатается с любезного разрешения издательства «Хеймиш Хэмилтон».

Мики Стоун, в куртке защитного цвета, сидит на корточках на поле в Сафаке, прикрывая свой магнитофон от первого снегопада. На дворе декабрь. Мики Стоун, которому скоро стукнет 50, отлично помнит, как он касался пальцев своей матери, когда она стояла у кухонного окна с металлической рамой и смотрела на снегопад. Она что-то говорила.

«Как тихо, правда?» — говорила она, но 10-летний Мики был глухой и ничего не слышал.

Теперь, в сафакском поле, держа микрофон чуть над головой, он слышит каждый звук, который он записывает: грачиный грай, потрескивание веток бука, когда на них, описав в воздухе круг, садятся птицы. Он все отлично слышит. Когда он опускает голову, чтобы взглянуть на магнитофон, он слышит, как шуршит капюшон куртки.

Он перенес семь операций. Миссис Стоун, овдовевшая в 35 лет, ночь за ночью сидела в темной больничной палате и ждала, когда ее сын проснется и услышит, как она ему скажет, что все в порядке. И после седьмой операции она сказала:

«Теперь все в порядке, Мики».

И он услышал. Слова матери прозвучали у него в мозгу, и это его удивило. Когда ему было 12 лет, он спросил мать:

«Мама, а кто это собирает для радиопьес все эти звуки поездов, моря, уличного движения и птичьи голоса?»

И миссис Стоун, которая любила слушать радиопьесы, находя в них некоторое утешение в своей вдовьей доле, честно призналась:

«По правде говоря, я об этом никогда не задумывалась, но, наверно, кто-то выходит с магнитофоном и собирает звуки. Наверно, какой-то человек».

И Мики кивнул и сказал:

«Вот я, может быть, и буду таким человеком».

На этой работе приходилось много ездить. Вся жизнь была погоней за ошметками звуков. У Мики были списки: аббатство, аккордеон, аэропорт, баскетбольный матч, баркарола, бензоколонка, бобр — и так далее и тому подобное, алфавитный перечень всех мест и вещей, естественных и искусственных, которые дышат, или топают, или пищат, или горят, или поют. По мнению Мики, это была отличная жизнь. Ему было жаль те миллионы людей, которые проводили свои рабочие дни в закрытых комнатах и никогда не слышали, как верещит малиновка или квакает лягушка. Иногда ему говорили:

«У вас, должно быть, очень одинокая жизнь — просто слушать звуки, а, Мики?»

Но он так не считал; такие заявления ему казались нахальством. Из звуков, которые ему приходилось слышать, меньше всего ему нравились человеческие голоса.

И, однако же, Мики всегда ощущал своеобразное одиночество — и чем старше он становился, тем оно было сильнее. Это вызывалось ощущением, что у него в жизни было более счастливое время, чем сейчас, короткое, но очень хорошее время, которое, как бы он ни любил свою нынешнюю работу, больше уже никогда не повторится. Сейчас, когда небо над полем становится тяжелым и темным и начинается снегопад, он вспоминает то время, — время, которое он про себя называет временем Хэриет Кэвана, или порой расцвета.

Сафак богат звуками. Уже сейчас, за четыре дня, Мики Стоун набрал на полчаса звуков разных зимних птиц. По своему списку, он должен еще записать звук работающей ветряной мельницы, гул рынка в маленьком городе, аукцион скота и пять минут моря. Он остановился в небольшой гостинице в маленьком городке, неподалеку от того домика с металлическими оконными рамами, в котором он когда-то услышал первые в своей жизни звуки. Ему приятно находиться около этого места. Хотя сейчас тут дома гораздо лучше, а пейзаж более открытый, чем раньше, знакомые названия на дорожных указателях и широкое небо внушают ему ощущение, что вокруг все осталось, как было. Здесь нетрудно припомнить того робкого, скрытного человека, каким он был в 19 лет, и снова представить себе на узких проселках прямую, как шомпол, спину и изящные, облеченные в бежевое, ягодицы Хэриет Кэвана, восседающей на своем пони. В этой девочке ему больше всего нравилась ее осанка. Его мать постоянно ругала его за то, что он сутулился и горбился. А Хэриет Кэвана держалась прямо, как бамбук, и ее длинные прямые волосы камышового цвета развевались по ветру, как вымпел.

Мики Стоун стоял, скорчившись у калитки сада своей матери, закрыв глаза и ожидая, когда издали раздастся стук копыт. Лошадка никогда не шла шагом, только рысью. Хэриет Кэвана спешила жить, летела в будущее. Затем, когда копыта начинали стучать громче, — значит, Хэриет была уже в пределах видимости — он открывал глаза и поднимал голову, и Хэриет, не задерживаясь, приветствовала его, поднимая вверх руку с хлыстом:

«Привет, Мики!»

Потом она быстро исчезала из виду, но Мики все стоял и слушал, пока стук копыт совершенно не затихал вдали. Когда он как-то сказал своей матери, что собирается жениться на Хэриет Кэвана, она хмыкнула и зло ответила:

«Ах, вот как? А может быть, еще и на принцессе Маргарет, а?»

Она полагала, что, сказав такое, она с этим делом покончила. Но с этим никогда не было покончено. Сейчас, когда ему под 50, а вокруг безмолвная зима, Мики Стоун знает, что с этим никогда и не будет покончено. Начинается густой снегопад и, укладывая свой микрофон в сумку, Мики надеется, что снег занесет поля и завалит дороги и оставит его в своем белом безмолвии с его чудесными воспоминаниями.