Эйвин Болстад - Без маски

Старуха, сидевшая в углу, сказала ровным голосом:

— Заберите у нее ребенка, ей с ним не справиться!

Какая-то женщина поднялась с места и, молча взяв у Эльсе малютку Ролфа, посадила его к себе на колени. На какое-то мгновение Эльсе почувствовала, что руки ее опустели. Она оглянулась и увидела, что мальчик в надежных руках. Тогда она углубилась в свои собственные мысли. Теперь она снова могла стать самой собой, быть всего-навсего Эльсе, которая ходила в школу, в пятый класс, и знала, что мама ее сейчас на берегу, у складов Якобсена, где они бомбили пароход. А из-за этого парохода все дома могли взлететь на воздух. Она была Эльсе, которая знала, что с матерью ее могло случиться то же самое, что и с отцом Кристиана, а он…

Девочка медленно опустилась на левое колено и так и осталась стоять, скрючившись и застыв на месте. Голова ее и плечи дрожали, оцепенелый взгляд был устремлен в потолок. Губы то открывались, то закрывались. Вдруг совсем медленно откинулась она назад и вскрикнула. Один лишь единственный раз из груди ее вырвался протяжный и резкий крик.

Но в тот же миг она услыхала вопль малютки Ролфа. Девочка словно преобразилась. В ее взгляде появилась какая-то настороженность, словно она очнулась после тяжелого сна. Она плотно сомкнула губы и машинально протянула вперед руки, а Ролф соскользнул с коленей чужой женщины, бросился в объятия сестры и прижался головой к ее худенькому телу. Мальчик содрогался от рыданий. Один из мужчин направился было к детям, чтобы взять ребенка у Эльсе, но зрелище, которое он увидел, остановило его. Перед ним была девочка со взглядом затравленного зверька. Медленно приходила она в себя, пытаясь овладеть своим голосом и лицом. Хотя ее напускное спокойствие не могло ввести в заблуждение смотревших на нее взрослых, но оно постепенно утешало и успокаивало мальчика. Звук ее ровного тихого голоса был несколько хриплым и удивительно глубоким. Мальчик откинулся назад, чтобы заглянуть в глаза сестры, прочитать в них правду. И, не отрывая взгляда от ребенка, Эльсе переборола себя. Нечеловеческим усилием собрав всё свое мужество, она улыбнулась мальчику и, захлопав в ладоши, сказала:

— Слышишь, как громко звучат эти глупые хлопки, Ролф, слышишь, как бьют в барабаны все эти глупые мальчишки… бом… бом-бом… ха-ха-ха… («Ты в ответе за нашего мальчика, Эльсе…») Слышишь, как все… («Пароход… пароход…») бом-бом… хлоп по носу маленького мальчика… раз-два — бом-бом… все попали куда надо… одна в щечку, одна в лоб, одна в носик, а другая в ротик! («Пароход… пароход… мама…» — звенело у нее в ушах.) Снова бом по носику! — говорила она, играя с мальчиком.

Ролф поднял ручку и, весело смеясь, плотно прижал указательный пальчик к носу сестры.

— Бом, — сказал он. — Бом, — еще раз повторил он.

Люди в погребе, потрясенные, смотрели на эту картину, и удивительный свет зажигался в их взглядах. Они уже словно не слышали гула множества самолетов, не слышали разрывов бомб, падавших на набережную, где-то совсем близко от них. Все были захвачены игрой не на жизнь, а на смерть, которую вела эта девочка с лицом страдающего ребенка и с удивительной выдержкой взрослого человека.

Наконец бомбардировка окончилась. Самолеты улетели. Все подняли головы, прислушиваясь. Раздалось несколько отдаленных выстрелов. Видно, самолеты изменили свой курс. Какой-то мужчина поднялся и шумно вздохнул.

— Они улетели, — сказал он, погладив рукой подбородок.

— Куда ты пойдешь, детка? — спросила старуха и поднялась, с трудом опираясь на палку.

— Мне надо было отвести Ролфа в ясли, — дрожащим голосом произнесла Эльсе, — но… — Она запнулась. Она боялась, что, если скажет этим людям правду, ей помешают. Мысли этих людей были написаны на их лицах. Они обменялись взглядами. Как видно, кто-то из женщин знал Эльсе.

Ролф хныкал, но она тащила его за собой вверх по лестнице. На улице толпился народ. Густой, удушливый дым поднимался к небу. Выйдя из подъезда, она увидела, что горит где-то совсем близко от складов. Наискосок через улицу выстроился кордон полиции. Маленький домик, в котором она жила с матерью и Ролфом, выглядел как-то странно. Он покосился набок. В нем не было ни одного стекла. Дверь висела на петлях и болталась из стороны в сторону. Видно, бомбы не попали всё-таки в пароход. Ведь все остальные дома тоже были целы!

Она медленно обернулась назад, и глаза ее встретились с глазами матери, бежавшей по улице в рабочем комбинезоне.

— Бомба не попала в пароход? — спросила Эльсе. На ее лице застыло какое-то недоуменное выражение. Казалось, ее мучают всё те же неразрешимые вопросы.

— Нет, на этот раз не попала, — дрожащим голосом ответила мать, привлекая к себе детей.

Председатель спортивного клуба, встретив на трамвайной остановке адвоката Иверсена, сказал ему:

— Нынешним летом у твоего парня есть шанс стать чемпионом в вольном заплыве на четыреста метров.

Тут подошел трамвай, и они расстались.

Иверсен рассказал об этом разговоре, когда все сидели за обедом. Лейф и Йесси страшно обрадовались, а Йорген слегка покраснел. Фру Иверсен пришла в некоторое замешательство и с любопытством взглянула на своего мальчика, словно видела его впервые. Йорген посмотрел на сидевшего напротив отца и молча кивнул ему. Они понимали друг друга. Когда-то Иверсен тоже был пловцом, но, как он утверждал, недостаточная тренировка и всякие невзгоды помешали ему добиться больших успехов. Тем более обрадовался он, когда обнаружил у Йоргена редкие способности к плаванию. Старший сын, Лейф, не чувствовал призвания к спорту, и вряд ли смог бы достойно выступить в каком-либо спортивном соревновании. Да, Иверсен гордился своим Йоргеном; он чувствовал, что сын его сейчас в отличной форме.

— Ах, этот спорт! — вздохнула фру Иверсен. — Боюсь, мой мальчик, что теперь тебе будет не до серьезных дел.

Вечером сын с отцом сидели в гостиной и обсуждали новые перспективы, открывшиеся перед Йоргеном. Правда, его имя еще совершенно неизвестно в спортивном мире, но тем грандиознее будет сенсация, если он оставит далеко позади всех этих знаменитых самоуверенных пловцов из Осло. Глаза старого Иверсена сверкали, Йорген сжимал кулаки.

Отец говорил не переставая и нервно протирал пенсне. Йорген ни в коем случае не должен упустить этот шанс. Сейчас нужно напрячь все силы и думать только об одном. Ведь ясно, что за нынешний сезон Йорген сделал просто невероятные успехи. Такие случаи бывают довольно часто, но Иверсену не раз приходилось наблюдать, как спортсмены, почив на лаврах, сами задерживают свое дальнейшее развитие. Если Йорген верит своему отцу, то он должен понять, что теперь нужно использовать всю свою энергию и непрестанно совершенствовать свой необыкновенный дар пловца. Ведь именно этим летом в его развитии происходит перелом: он уже стал юношей, но еще не утратил мальчишеской гибкости, и кости его еще податливы. Именно в этом году он окончательно сформируется как пловец. Адвокат Иверсен сильно разгорячился. Йорген сидел, слегка оглушенный потоком его слов, потом кивнул: