Максим Салос - Дом, в котором падает снег

В моей прежней жизни вопросов было намного больше, чем ответов. Я так и не смог найти своё место. Это так здорово, наверное – лет в десять, например, понять, кем хочешь быть. Получить образование, а потом до старости заниматься любимым делом. До сих пор безумно завидую врачам – мне кажется, немыслимо круто жить с осознанием того, что можешь спасти, вылечить человека или животное. Я завидую тому, что у этих людей есть смысл, есть дорога, по которой можно и нужно идти. Они знают своё место и место это совсем не на последних рядах. А я… был химиком, был учителем, музыкантом, грузчиком, ремонтником, водителем. Но так и не стал собой. Вот только чья в этом вина? Моя? Или мира? Мир, от которого я уехал, любит ложь; он приветствует подлость, жестокость, ему нравится улыбаться в лицо, а потом ударить в спину; он не упустит возможность пнуть лежачего и вытереть об него свои грязные копыта. И что мне посоветуешь? Стать таким, как все? Заткнуться и принять правила игры? Нет уж… Если дружба строится на взаимной лжи, если нельзя сказать правду в лицо, то лучше быть одному. Вот это и есть мой путь. Дорога, которая привела на край земли к заполярным звёздам.

Как бы странно это не звучало, но именно здесь, на этом острове проклятых, среди потерявшихся, никому не нужных людей, я обрёл себя. Нашёл своё место. И ветхий, обледенелый барак стал домом, которого у меня никогда не было, но так хотелось обрести. А люди, которых ты обходил бы за километр, которых мир считает павшими и никчёмными стали моими друзьями, моей настоящей семьёй.

У мира нет и не будет желания становиться лучше – когда тебе тепло, ты сыт, а по телевизору показывают интересный фильм – не нужно ничего менять, всё прекрасно так, как есть. Все революции создаются такими, как мы. Но теперь у нас иная задача – валить лес на краю света.

Наш посёлок называется Львиный. С тех пор, как была ликвидирована добыча руды, его перестали наносить на карты. Но осталась табличка с названием на единственной дороге. Ребята отчистили её и покрасили. Нам приятно осознавать, что мы всё-таки не шайка голодранцев в тайге, а посёлок.

Изначально в бригаде было одиннадцать человек – все осуждённые. Они согласились отправиться сюда, потому что им некуда было идти после окончания срока. Тем более, условия обещали лучше тюремных, да и зеками они здесь не считались. Как попал в посёлок я? Случайно. И закономерно. Когда мне хотелось завыть от окружающей действительности, я увидел по телевизору сюжет, в котором рассказывали о посёлке Львиный, как он умер, зато теперь, руками исправляющихся зеков, будет обретать новую жизнь. И я поехал туда. Что-то щёлкнуло в моей голове, включилось, как лампочка. Мне удалось связаться с администрацией района, там выслушали, покрутили пальцем у виска, но препятствовать не стали. И вот, два года назад, весной, какими-то невероятными путями я оказался в тайге, в бригаде бывших зеков.

Посмотреть на нас со стороны – не иначе нашествие викингов на Англию. Бородатые, с проседями в волосах, крепкие мужики с топорами. Специфика нашей работы такова, что приходится много пользоваться и обычным ручным топором. Нас даже звери побаиваются, они здесь частые гости, а люди… Хорошо, что кроме нас тут никого нет.

Понятное дело, бригада встретила меня настороженно. Это мягко говоря. Ведь сложно понять, зачем человек добровольно едет в тайгу валить лес. Меня хотели сразу же отправить обратно, но бригадир, Пётр, отчего-то разрешил остаться. Петра слушали, его мнение имело вес. Так я стал двенадцатым жителем посёлка Львиный.

Проходили месяцы, ребята присматривались ко мне, постепенно привыкли. И я тоже узнавал их. Вообще, болтливость здесь не приветствуется, о себе говорят мало. То ли зона научила их этому, то ли воспоминания не радуют… пусть так, это право каждого. Но, где знают двое – знает и свинья. Со временем я немного узнал о каждом из моих новых… коллег… соседей… даже не знаю, как назвать. Никто не говорит это вслух, но, по правде, мы давно уже считаем себя братьями. Здесь нет фамилий, нет прозвищ. Друг друга зовут только по имени. И мне это нравится.

В посёлке несколько строений. Главное – это общежитие. Там, как в армейской казарме, стоят рядами кровати. На самой дальней, у окна, спит Пётр. Бригадир, лидер нашего коллектива. Всё в нём – черты лица, манеры, жесты, голос – выдают прирождённого руководителя. Петра слушают, соглашаются с ним, даже когда имеют сомнения. Его голос тяжёлый, низкий, будто проникает внутрь. Я благодарен Петру за то, что он разрешил мне остаться, убедил других не выгонять меня. Он как старший брат всем нам.

Пётр был лидером всегда. Говорят, ещё в детском доме он сколотил свою первую банду. Подростки занимались мелкими кражами, а Пётр руководил процессом. Позже, уже взрослым, он занимался бизнесом, как все в те времена, на грани криминала. Успешно вёл дела, а потом перешёл дорогу кому-то с большими связями и надолго сел в тюрьму. Всё его имущество конфисковали, поэтому возвращаться Петру некуда. В тюрьме пользовался авторитетом, но уже там стал отстраняться ото всех. Когда поступило предложение уехать в посёлок Львиный, Пётр принял его, не раздумывая.

Порой мне кажется, что судьба то ли грубо ошиблась, то ли специально подшутила над нами. Родись мы на тысячу лет раньше, наши топоры крушили бы не деревья, а черепа врагов. Пётр вёл бы нашу маленькую армию по морю на драккаре, и не было бы в мире силы, способной нас остановить. Но, всё сложилось иначе.

В общежитии есть хозяйственная комната, где хранятся инструменты и одежда. Этим заведует Андрей. Невысокий, почти лысый, со множеством шрамов на теле. У него на руках всего семь пальцев – это следы его прошлой жизни. Андрей – террорист. Он делал бомбы, кустарные устройства жуткой разрушительной силы. Порой в процессе производства они срабатывали. Странно, как Андрей вообще до сих пор жив.

Честно говоря, странно, что все мы ещё живы. Не знаю, чего хотели, когда селили зеков жить в тайгу – может и правда думали при помощи труда исправить, а может, надеялись, что мы тут перебьём друг друга. Как бы там ни было, мы живём, работаем и, наверное, приносим пусть небольшую, но пользу.

В любом деле требуется вести учёт, этим у нас занимается Ваня. Бывший главный бухгалтер. Хороший и добрый человек. И в этом его беда. Фирма, где работал Ваня, отмывала деньги. А он был слишком наивен и доверчив, чтобы это понять. В итоге, руководители сбежали, а Ваня сел в тюрьму за финансовые махинации. Жизнь сильно потрепала его, впрочем, как и всех нас, и изменила. Однако, глядя в Ванины глаза, понимаешь, что он по-прежнему всё тот же наивный и застенчивый бухгалтер, хотя топором машет получше многих.

Мы так и не стали своими в том, оставленном нами, мире. В мире, где нужно врать, где подлость и лесть могут вознести на самую вершину. Здесь мы просто вонзаем топоры в огромные деревья и говорим друг другу правду. Нам не нужна ложь, чтобы выжить; а нужна правда, чтобы жить.