Ирина Цыпина - Лабиринт (сборник)

Но долго так не бывает! Всё перевернулось просто, буднично и спонтанно.

– Всё кончено! У меня ничего нет! Я потерял всё! Больше, чем всё, – хрипел он в телефонную трубку. На другом конце провода Марина ещё не понимала, что произошло с ними. Она ещё по привычке пыталась его отвлечь, переключить, лепетала какую-то легкомысленную чепуху. И даже тревога в его голосе ещё не зазвучала для неё сигналом бедствия. О, как все мы неосознанно ищем возможность утонуть в самообмане, как убегаем от реальности, даже понимая неотвратимость!

Срывался его проект, а вместе с ним его надежды и его планы. Под откос! Фиаско, наказание, провал! Но кто за этим стоит? Кто «развёл» его так элементарно и просто?

«Кинули» партнёры? Самые близкие и верные друзья детства? Люди, с которыми вместе начинали, вместе учились, вместе росли, были всегда рядом? Неправдоподобно! Смешно! Но человек слаб. А на кону – деньги, большие деньги. Какие ещё аргументы? Всё, что создавалось с таким трудом и размахом, рухнуло как карточный домик. И все эти хитроумные схемы и технологии, многочасовой труд консалтингов, экспертов и аналитиков, финансовые расчёты и бизнес-планы – в руинах. Навсегда. Шок. Землетрясение. Почва уплывает из-под ног, и невозможно сразу осознать, что происходит с тобой.

– Не могу! Устал, – рычал он в трубку как раненый зверь.

– Постой, вот увидишь, всё будет хорошо. Всегда можно найти выход, – шептала Марина, не веря ни своим словам, ни ему, ни себе.

«Побег невозможен. Погода не переменится». Откуда эти слова?

Почему-то вдруг, так странно издалека, всплыл в памяти роман Генри Миллера «Тропик Рака». Первый роман, прочитанный в подлиннике на английском. Они читали его тогда вместе, во время летней сессии, легкомысленные, безумно влюблённые и ничего не понимающие в жизни. Признаться честно, им было скучно читать этот «рефлексирующий непонятный бред»… Ну разве можно было предположить, что эти несколько слов через столько лет материализуются в самый страшный для них день?

«Погода не переменится»… Пульсировала у виска одна и та же фраза. И совсем не потому, что случился экономический «обвал» их семьи. Нет, это было бы всё слишком примитивно и просто. «Побег невозможен»… Но тогда они ещё ничего не знали и продолжали втайне верить, что всё обойдётся.

Последнее время он занимался рисковыми инвестициями. Слыл в кругах посвящённых крутым "профи". Обладал потрясающей интуицией и каким-то особым куражом, приковывающим к себе удачу. Подробности проектов мужа Марина не знала или предпочитала не знать. Так было легче и проще. В спешке своих забот и вечной занятости ей было некогда вникать во все хитросплетения его бизнеса. Она создавала свои авторские радиосюжеты в частном эфирном пространстве и была «королевой» прайм-тайма уже несколько лет. У каждого из них был свой круг, своя территория, куда никто не заходил и где они никогда не пересекались. Он был сродни игроку, ведущему затяжную игру, в которой нельзя ошибиться. Но выигрыш с лихвой оправдывал безумное напряжение, нервы, бессонные ночи и все нечеловеческие перегрузки.

Выигрыш его дела, его идей давал Марине право жить по своей, выстроенной схеме, где почти всё реальное время было посвящено любимой работе, которую, возможно, с натяжкой можно было назвать творчеством. В этом сложном радиомире было так много от реальной жизни, был поиск смысла и поиск нужных слов, жестов, сюжетов и главных героев, которых она безошибочно вычисляла даже в городской толпе. Своему герою она дарила на какие-то считанные мгновения частицу себя и делала главным, ярким, запоминающимся лицом своей очередной радиопередачи. В её эфире неизменно присутствовали особый стиль, парадоксальность, живая музыка и живые эмоции.

И кто бы мог предугадать, что весь этот налаженный ритм зависит от стольких случайностей, что их мир так хрупок и беззащитен! Что одна его неудача грозит их надёжному, красивому дому бедой, разорением, потерями и ещё, ещё, ещё…

А они планировали ровно через неделю лететь отдыхать на острова в океане, где почти рай, где нет людей, диковинные птицы заливаются дивными голосами и невиданные экзотические цветы, словно с полотен Гогена. Уже собраны чемоданы. В красивых фирменных конвертах дразнят своей доступностью билеты на авиарейс… В эту недельную сказку с роскошными павлинами и говорящими попугаями. Вот уж действительно, «если хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах».

Он заехал за Мариной в редакцию в конце дня. Возвращались домой молча. Было бесполезно утешать. Не было нужных слов. Да и какие слова? Не было сил, не было завтра… Марине было так жаль его! Ей так хотелось защитить, успокоить… Но не смогла. В потоке машин они на запредельной скорости летели по скользкому шоссе. В замкнутом пространстве салона висели тревога и предчувствие беды. А потом…

Потом начался другой отсчёт. И другой сюжет.

Весь вечер он безрезультатно в компьютере искал нужные материалы. Не клеилось всё. Сперва он не мог найти файлы сводных отчётов, как будто кто-то специально их стёр, уничтожил. Пароль входа в сеть корпорации сработал только с третьей попытки. Нужные файлы статистических отчётов за прошлое полугодие автоматически захлопывались, будто не впускали его в своё секретное пространство. Он с остервенением тарабанил по клавишам, перезагружал компьютер, но снова и снова зависали его команды. Вдруг в туманной бездне дисплея его стало преследовать ощущение, что кто-то рядом, наглый, невидимый и зловещий, издевается над ним. Перетасовывает все его решения, его расчёты, его планы и его надежды. Этот «кто-то» взрывает пароли, коды и шифры, считывает информацию и внаглую крадёт проекты их фирмы, оставляя его «в пролёте». Мистика! Чертовщина! Хакеры? Но слишком много совпадений! Кому-то выгодно вывести его из игры. Он почти не сомневался, и от этого было ещё тяжелее и безысходнее на душе.

Мать позвонила, как всегда, вечером после очередного бразильского сериала. Ей было одиноко и тоскливо. Говорить было не о чем. Но так хотелось услышать уверенный голос сына, хотелось ощутить ту незыблемую мужскую силу, которую так часто сравнивают на Руси со стеной и о которой мы, женщины, мечтаем всю жизнь, как о самой главной удаче.

Этот звонок к сыну, которого боготворила и которым так гордилась, был, наверное, единственным мажорным аккордом в рутинном ритме всех её таких похожих, длинных, серых дней.

Постепенно за несколько последних лет из её жизни ушли почти все. Никто никогда не звонил, не заходил. Всегда в её вдовьей квартирке было уныло и холодно, как будто бы жизнь тоже оттуда ушла.