Поль Бурже - Алина

Привлекательность Алины состояла в какой-то задумчивой мягкости и кротости, делавшей из неё ребенка, совершенно непохожего на тех детей, которых я знал после неё. Она была маленькая, нежная, слабая девочка и, как я уже говорил, слишком бледная, так что при взгляде на нее невольно сжималось сердце, особенно при воспоминании, что мать её умерла от чахотки. С тех пор от Алины веяло преждевременной сосредоточенностью тех юных созданий, которым не суждено долго жить и которые отличаются уже чем-то слишком совершенным, слишком законченным. Размеренность, внесенная этой девятилетней девочкой во все её движения, скромность её жестов, заботливое отношение ко всем вещам, окружавшим ее, невольная её антипатия к шумным играм, безукоризненное поведение и удивительная чуткость души, – все эти качества, казалось, должны были бы сделать ее ненавистной для такого мальчика, каким был я, – запальчивого, неуклюжего, непослушного и грубого. Но случилось как раз наоборот: с того дня, как я сделался её другом, она возымела на меня такое непреодолимое влияние, что я инстинктивно покорился ей. В настоящую минуту, когда я стараюсь восстановить тогдашние чувства моей детской души, я прихожу к убеждению, что маленькая невинная девочка, тихими, легкими шагами сходившая по каменным ступеням лестницы старого дома, первая пробудила во мне поклонение нежной душе женщины, поклонение, которое не могут совершенно вырвать из сердца самые жестокие разочарования. В обществе других моих товарищей не было шалости, в которой бы я не участвовал; сколько раз бывал я строго наказан, когда, ускользнув из-под надзора моей бонны, я совершал множество подвигов, достойных сквернейших мальчишек нашего городка: взлезал на фонтан, украшающий площадь Потерн, и пил воду прямо из пасти медного льва; садился верхом на железные перила громадной лестницы, соединяющей бульвар госпиталя с переулком, проведенным по спуску вниз, и съезжал по ним. Конечно, я падал в фонтан и летел кубарем с лестницы, промокал до нитки, рвал платье, делал себе ссадины и, в довершение всего, бывал строго наказан. Но в послеобеденные часы по четвергам и по воскресеньям, когда нам позволяли играть с Алиной, я совершенно преображался, – столько нового пробуждалось в душе полудикого мальчика. Я переставал кричать, прыгать, размахивать руками, боясь рассердить эту крошечную фею, на тонких пальчиках которой не было никогда пятнышка, а на платье – ни одной дырочки. Мне ее ставили в пример, и я нисколько не возмущался этим. Слушаться ее было для меня так же естественно, как не слушаться других. Я соглашался играть в её игры, вместо того, чтобы предлагать ей свои. Восхищался я в ней всем, начиная с её мягких белокурых волос и нежного голоска и кончая малейшими проблесками её благоразумия: например, той заботливостью, с которой она сберегала буковую ветвь, украшенную сладкими пирожками, которые давались нам в вербное воскресенье. Мое деревцо было ограблено мной в тот же вечер, а её – сохранялось еще до поздней осени. Правда, когда мы задумали состряпать обед из одного сохраненного таким образом Алиной пирожка, нам пришлось растолочь его камнем, – так он быль сух. Но никогда мои пирожки не доставляли мне такого удовольствия, как этот.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

«В половине нашего жизненного пути».