Андрей Добров - Моя работа – собирать улики

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросила супруга.

– Нет. Оставь меня… – И с трудом прибавил: – Пожалуйста.

Он ждал, что Ольга сразу уйдет, но та медлила. Грюбер подумал, что надо сейчас сказать ей грубость, прогнать. В последнее время это хорошо действовало. Он все время терзал ее, надеясь, что в какой-то прекрасный момент Ольга не выдержит.

– Что тебе еще? – спросил он резко, распаляя себя. – Я не хочу ужинать.

Ольга переступила с ноги на ногу, будто собираясь уйти.

– Я уезжаю, Миша, – вдруг сказала она. – К маме.

– Надолго? – спросил Михаил Антонович с надеждой.

– Думаю, навсегда. Я уже упаковала вещи. Но, думаю, ты не заметил.

«Неужели подействовало, – подумал Грюбер. – Однако…»

– Что, – спросил Михаил Антонович насмешливо: – Ждешь, что я буду умолять?

Он встал и сказал ей громко, торжествующе, прямо через всю комнату.

– Прекрасно, Оля! Тебе нужен экипаж?

– Я уже попросила Николая. Экипаж будет утром. И грузчики.

– Берешь много вещей?

Она отвернулась.

Грюбер подошел к столу, вынул из коробки сигару.

– Но развода я не дам, – сказал он четко.

Ольга кивнула, не поворачиваясь.

– Я рад, что ты уезжаешь, – сказал Грюбер. – К чему жить вместе, когда… Ты ведь тоже не любишь меня?

– Люблю? – крикнула Ольга, хватаясь рукой за косяк двери. – Люблю?

Ее постаревшее лицо, которое уже давно вызывало в нем одну только досаду, некрасиво сморщилось.

– Ну! – Грюбер наклонился, чтобы отрезать кончик сигары. – Прекрати!

Ольга зажала рот обеими руками и кивнула. Потом опустила руки с коротко обкусанными ногтями, повернулась и пошла прочь.

Михаил Антонович чиркнул длинной спичкой, прикурил сигару и стоял, пока дальше по коридору не хлопнула дверь Ольгиной спальни. Ну, что же, подумал он, главное – ни слова про приданое. Женщины так сентиментальны, но при этом так глупы!

Он снова сел в кресло и выпустил клуб дыма.

– Это надо отметить, – пробормотал Грюбер. – А ведь я чуть было… Что ни делается – всегда к лучшему.

Этой ночью он, не раздеваясь, спал в кабинете на диване, утром проснулся поздно, когда Ольга уже уехала.

Вечером, в девятом часу, Михаил Антонович вышел на улицу и подозвал извозчика. Серые тучи закрывали все небо, готовясь опять разразиться холодным дождем. Ветер был сырой и промозглый. Сквозь голые ветви деревьев светились прямоугольные желтые окна, как флаги семейного уюта, но Михаил Антонович предвкушал совсем иные удовольствия. Дождавшись, когда извозчик укроет его ноги полостью, Грюбер вынул из внутреннего кармана пальто фляжку с коньяком и сделал приличный глоток. Пролетка дернулась и поехала. Грюбер схватился за медный поручень рукой в тонкой перчатке. Он смотрел на спину извозчика, натянувшего форменный синий халат прямо на длинный тулуп, и думал, как странно все-таки поворачивается жизнь! Еще год назад, узнав от доктора свой диагноз, Михаил Антонович сделался вялым и апатичным, больше не строил никаких планов, забросил чтение газет и походы в клуб, который раньше он посещал каждый вечер. Такое унылое умирание духа и тела продолжалось до весны, когда вместе с ручьями на улицах, вместе с щебетом птиц и солнечным теплом в душе Михаила Антоновича тоска вдруг превратилась в злость. О, это была поистине сладкая, освобождающая злость! Она давала ответ на самый главный вопрос – если жить оставалось так недолго, то зачем соблюдать все эти мелкие нудные условности, которые сковывают тебя, как лакоконовы змеи? Если ты не любишь свою жену – зачем притворяться, угождать супруге, соблюдать правила приличия? Зачем ограничивать себя в сигарах и выпивке? Зачем поститься и ходить в храм? Бог совершил по отношению к Михаилу Антоновичу чудовищную несправедливость – так к черту Бога! Да разве и была в нем какая-то набожность до сих пор? Нет! Просто соблюдение очередных формальностей! Формальностей, правил, распорядка!

Грюбер услышал крики и выглянул из пролетки – прямо под газовым фонарем два ломовика сцепились ободами, не сумев разъехаться посреди широкой Тверской. И теперь крыли друг друга матом, махали руками, призывая в свидетели редких прохожих. Слева уже бежал к месту происшествия полицейский в длинной и толстой шинели. Михаил Антонович презрительно улыбнулся и снова откинулся на кожаную спинку сиденья. Это не люди, подумал он, поднимая и плотнее запахивая бобровый воротник, это животные – бараны, собаки, обезьяны. Впрочем, и он – не человек, нет. Грюбер снова хлебнул из фляжки. Он живой мертвец, который по случайности еще живет в этом мире. И срок его неизвестен. Месяц? Неделя?

Глупее всего будет издохнуть прямо сегодня, когда намечается такая приятная ночка!

Пролетка свернула в узкий переулок и остановилась перед подъездом с коричневым ржавым козырьком, по которому уже начал молотить холодный ночной дождь. Грюбер расплатился, быстро толкнул дверь и тут же наткнулся на Печенькина, одетого теперь не во фрак, а в старый серый пиджак, жилет и полосатые брюки.

– Вы что, караулите тут? – спросил он.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.