Зинаида Венгерова - Джорж Мередит

Термины «Meredithians» – в применении к поклонникам таланта романиста – и «Meredithyramb», как характеристика отношения к нему критики за последние годы, встречаются во всех посвящаемых ему статьях и указывают на размеры возбуждаемого его романами интереса. Долго непонятый в своих попытках объяснить характеры и действия людей изнутри, роковым развитием и проявлением основных элементов их души, – Мередит сделался теперь сразу самым любимым романистом, близким по своим интеллектуальным особенностям общему отвлеченному направлению мысли, которое проявляется в последнее время в Англии даже в области художественного творчества. Он не создал школы среди литературной молодежи Англии, но причиной этого является слишком ярко и резко отражающаяся в его романах индивидуальность; следовать его методу – значит подражать глубине его психологических наблюдений, блеску его единственного в своем роде стиля; его метод заключается главным образом в качествах его ума и стиля, превращающих многие из его романов в турниры остроумия и глубокомыслия. Путь, которым он идет, был бы крайне опасен для менее исключительного таланта, и это объясняет обособленное положение Мередита даже за последние 8-10 лет, когда, окруженный восторженными поклонниками, он не может назвать среди нарастающего поколения писателей ни одного ученика. В этом все различие двух одновременно выступивших писателей: значение Дж. – Элиот в том, что, захватив широко английскую жизнь, она оказала благотворное влияние на целое поколение писателей, и направила их на изучение жизненных подробностей; значение Мередита – в более глубоком проникновении в тайны человеческой души, в умении осветить самый процесс возникновения и развития отдельных характеров. Типы заменены у него сильными индивидуальными характерами, непосредственность в изображении явлений – сознательным анализом внутренних побуждений, отразившихся в том или другом действии. В этой диссекции души и ума главный интерес сосредоточен на самом процессе перехода инстинктивного рокового побуждения в сознательный поступок. Мередит нередко поступается художественностью изложения ради психологических тонкостей, хотя с другой стороны чисто лирические качества его таланта берут иногда верх над рассудочностью и в его романах встречаются эпизоды, полные неподражаемого поэтического совершенства. Оригинальность замысла, тонкость психологической мотивировки и блеск своеобразного стиля соединяются в произведениях Мередита с крупными недостатками усвоенной им манеры и выделяют его как одного из наиболее оригинальных представителей современной английской литературы. Не заслуживая ни резкого осуждения прежних лет, ни безусловного поклонения теперешних английских критиков, Мередит несомненно заслуживает серьезного внимания, как создатель особого жанра психологического романа. Стоит только выделить в этом жанре недостатки, которыми Мередит обязан некоторым чисто национальным свойствам своего таланта, – и перед нами крупный писатель, внесший в литературу новизну психологических приемов и осветивший внутренний мир современного человека тонким пониманием контрастов, вызываемых взаимодействием природных инстинктов и общественных условий.

Джорж Мередит родился в 1828 г.; в молодости он жил довольно долго в Германии, много занимался немецкой литературой и подпал одно время под влияние Жан-Поля Рихтера. Вернувшись в Англию, он был в близких отношениях с некоторыми членами так-наз. прерафаелитского братства, жил несколько времени вместе с братьями росети (Данте Габриель росети написал тогда с него фигуру Христа в одной из своих картин), был женат и, потеряв жену, живет уже в течение многих лет в своем коттедже в маленьком городке Доркинге, недалеко от Лондона, крайне редко показываясь в лондонских литературных и артистических кружках. Вот все факты, известные в печати о частной жизни Мередита. Пытливый биограф найдет еще много материала для более или менее достоверных догадок в «Modern Love», лирическом сборнике романиста, занимающего также видное место среди поэтов современной Англии. Сборник этот носит на себе глубокий отпечаток пережитой жизненной драмы, фактическая подкладка которой остается однако вполне темной. Мередит так ревниво оберегает свою личную жизнь от любопытства публики и так равнодушно относится к блестящему, хотя и позднему расцвету своей славы, что не дает возможности проследить с достоверностью фактический ход развития его оригинального таланта и влияния внешних обстоятельств на его миросозерцание. Отсутствие общительности доходить у него до болезненной замкнутости, до неприязни ко всякому проявлению симпатии, которую выказывает ему заинтересованное общество; это очень затрудняет задачу критика, лишая его биографического материала, столь ценного для понимания индивидуальных особенностей художника. Но вместе с тем в этом стремлении замкнуться в своем творчестве и остаться чуждым окружающему миру в личной жизни лежит одна из существенных особенностей Мередита, объясняющая общий характер его произведений. Мередит принадлежит к одиноким умам, сосредоточенным на изучении философских и психологических основ жизни; он вносит в это изучение изумительную проницательность, умение схватывать малейшие оттенки чувств и подводить их под общую философскую схему; но этот отвлеченный анализ основ жизни мало согрет у него душевной близостью с изображаемым миром. Мередит не чувствует живой связи между собой и людьми; в своем творчестве, также как и в своей жизни, он – одинокий мыслитель, не нуждающийся в сочувствии и понимании со стороны других, но и не относящийся с участием к их слабостям и страданиям. Этот строгий историограф человеческой психологии не умиляется пред добродетелью и не возмущается злом, когда находит то или другое в корне характеров, которые жизнь переработала по-своему и удалила от природного основного элемента. Он добросовестно и неуклонно ведет хронику человеческой души, отмечает все её побуждения, заинтересованный только в верности своих анализов, в освещении внутреннего мира инстинктов и сознательной работы мысли. Нельзя, однако, назвать Мередита пессимистом, который, неумолимо следуя истине в изображении зла и страданий в жизни, отчаивается в возможности лучшего будущего для человечества и рисует мрачные картины безнадежного падения человека. Мередит – не пессимист, не циник, каким его долго считала английская критика. Не в резкости изображений характеров и критике принципов английского общества причина того, что читатель романов Мередита чувствует себя как-то сразу чуждым автору, находясь в антагонизме с складом его мыслей. Причина этой розни – в отвлеченности творчества Мередита; всю сложность явлений действительной жизни, вместе с тем, что в них есть непосредственно трогательного, драматичного и вызывающего ответное чувство у наблюдателя, он переводить в область чистой мысли, и, чтобы понять жизнь, отступает от неё на некоторое расстояние, остается чуждым её влиянию, чуждым всякого сочувствия к предмету своего исследования и изображения.