Unknown - Не одни на всей планете (СИ)

Народ быстро «нагрузился». Самсон всё ленивее отбивался от настырной захмелевшей Вальки:

- Отвяжись ты! Говорю ж, здесь брат моей невесты.

Но Валька липла своими пухлыми губами то к его щеке, то к шее. И рука ее уже уверенно щупала под столом его ширинку. Вовка Рощин ощерился:

- Расслабься, Самсон! От сатарковских девок неёбаным еще никто не уходил. Брата невесты тоже оприходуют - мало не покажется.

- Ёлы-палы! Мы, городские, тоже не пальцем деланы! – весело огрызнулся Самсон. – Нас не сразу заарканишь. Правда, Олег?

- Да ебись ты! Кто тебе не дает!? – ответил вдруг Олег. – Пусти-ка, Тёма! - и встал из-за стола. Вокруг примолкли. Олег небрежно бросил: - Не ссы, Алинке не скажу! – и пошел в сторону дома.

Самсона окатила обида. Зачем он так? Все равно ему, что ли? Пьяными мозгами, заведенный намеками друзей, он никак не мог сообразить: что ему теперь сделать? Придумалось, что нужно трахнуть Вальку – назло, чтобы потом Олег пожалел о глупых, обидных словах. Самсон перегнулся через стол:

- Валер, резинка есть?

С трех сторон к нему протянулись руки с квадратиками презервативов. Самсон взял первый попавшийся и, вставая, обвил рукой Валькину шею:

- Пойдем, покажу, как в городе ебутся.

За сараями, в узком проходе он притянул к себе разморенную водкой девчонку и ткнулся губами ей в лицо. От нее пахло семечками и дешевыми духами. Целоваться особо не хотелось. Самсон бросил на лопухи куртку. Стянул с себя свитер, свернул и положил его «подушкой». Уже это могло сойти за «еблю по-городскому». Валька легла без ломаний, он привалился сверху, зашарил под юбкой. Получилось у него сразу. И сразу захлюпало. Самсон вдруг понял, что отвык от девок. Правда, отвык. Было в ней слишком широко и слишком скользко. Сначала показалось, что он ничего почти не чувствует. Он отвалился на один локоть и полез второй рукой под кофточку. Лифчик жесткими косточками больно давил ему на ладонь. Валька с какого-то перепугу сразу заладилась стонать. На съемочной площадке режиссер Тамара Михайловна за такие неуместные и неискренние стоны артистку рассчитала бы со студии в тот же день. Но здесь кастинг проводил Самсон в одиночку. И кастинг, честно говоря, не задался. Стояк его ослаб. Самсон решил было поставить девчонку раком, но вспомнилось «сейчас сблюю» и расхотелось. Но не зря же он снимался в порно почти пять месяцев! Кое-чему научился. Он перевалил девчонку на бок:

- Ну-ка, так ляг. Да не горлань на все Сатарки.

Она замолчала и подвинулась. Самсон сдвинул ее колени и засадил сзади. Так было Уже и приятнее. И лифчик не сползал на руку.

- Сучка, ебаная в рот! – зашептал Самсон сатарковское-«ласковое»-привычное.

Вальке, видимо, новая поза понравилась. Она застонала натуральнее. Самсон соскользнул рукой на ее бедро и, сжимая его, через пару минут кончил. Потом поднялся.

- Самсончик, ты такой крутой! – бормотала Валька, возясь с лифчиком. – Блин, ты застежку мне, что ли, сломал? А – нет! Расстегнулась. Самсончик! Возьмешь меня в город, а? Я лучше твоей Алинки трахаюсь?

Самсон притянул ее к себе еще раз, чмокнул в губы.

- Пойдем. Что ты так орала-то? Слышно было, чай, около клуба!

Валька засмеялась, отряхнула юбку и пошла танцующей походкой к столу.

Народ встретил их шуточками:

- Что, Валь, понравилось? Теперь поедешь в Москву, городского кавалера искать?

- Полудурки! – фыркнула она. Больше возле Самсона не села, зашепталась с Ленкой и Дашкой. Видно, делилась подробностями. А потом они втроем ушли, по дороге взрываясь звонким девичьим хохотом.

Водка кончилась. Под оставшееся пиво быстро добирали картошку и колбасу. Младший Рощин бычился против Антона. У сараев кто-то из девчонок блевал. Самсона тревожила мысль об Олеге. Какое-то время он пытался от нее отмахнуться. Потом отбил Олегу смс-ку: «Вернись!» Ответ пришел сразу: «Вернусь. Завтра. В Кострому».

- В какую, блядь, Кострому? – пробормотал Самсон. - Причем здесь Кострома какая-то?

Но в глубине души уже всё знал, всё понял. Просто не решался сам себе признаться, что означают эти слова. Вернулась Валька с банкой самогона. Самсон еще сколько-то времени пил. Потом, шатаясь, выбрался из-за стола.

- Всё, я ушел. А то мать запилит.

Самсонову мать, тетю Иру, знали все. Спуску она не давала ни своим, ни соседям, ни теткам на пекарне, где работала. Поэтому все покивали:

- …Давай!...

- …В воскресенье еще соберемся…

- …Не пропадай, городской!...

- …Чтоб в следующий раз на машине приехал!...

Самсон неверной походкой побрел в сторону дома. Ноги сами несли его знакомой дорогой. Но несколько раз он споткнулся и один раз упал, поскользнувшись на мокрой траве. «Уехал, может, уже? В Кострому свою?» - думалось ему. – «Сукой будет, если так!»

Олег был дома. Сидел на кухне и слушал говорильню Самсоновой матери. Самсон прямо в обуви прошел на кухню и остановился, прислонившись к холодильнику.

- Мииишка! – воскликнула мать укоризненно. – Где ж ты брюки так уделал?

Он покосился вниз: колени его новых светло-голубых джинсов были безнадежно зазеленены. Да и куртка не оставляла сомнений в том, чем он занимался полчаса назад.

- Свинья грязь найдет! – мрачно буркнул отец.

Самсон поднял мутный взгляд на Олега и вздрогнул от холодного презрения серых пристальных глаз. Родители – понятно! - недовольны были пропитыми деньгами. Но чтобы вот так, при госте, добить его, смешать с дерьмом…. Зачем они так? Самсон обиженно фыркнул.

Олег поднялся из-за стола.

- Ирина Михайловна, я – лягу. Мы же ночь не спали, пересадка, вокзалы…. До завтра.

И ушел, в узкой двери отшатнувшись, чтобы не задеть Самсона плечом.

Самсон сел на табуретку. Ничего не изменилось здесь за десять месяцев. Неяркая лампочка, узкая плита. Накрахмаленные занавески – материна гордость. Гремящий холодильник. Клеенка, прожженная сигаретой года три назад. Отец курил свои – не те, которые Самсон ему привез, - дешевые и вонючие сигареты. Мать отодвинула от Самсонова локтя тарелку с салатом и с упреком сказала:

- Если тебя, поганца, в хорошую семью приняли, что ж ты позоришься, по кустам валяешься, а? Смотри, какой Олег хороший парень. Не пьет почти. Разговаривает вежливо, одет аккуратно. А если он сестре расскажет, как ты здесь по бабам шлялся? Если собирался блядовать, ехал бы один!

Самсон оперся локтями о колени и низко опустил голову, глядя себе под ноги. В голове шумело. И с души мутило – бутылки полторы он сегодня точно оприходовал. Снова нелепо вспомнилось «Самсон, сейчас сблюю!» И самого чуть не вывернуло вслед за этим воспоминанием. Пьяным движением он провел рукой по лицу. Бесившая до дрожи обстановка – прокуренная кухня, тусклый свет, подкисший запах, ворчание матери – оплетала его как тенётами, засасывала в свое болото и лишала воли. Имя «Самсон» и привычные отношения, ожидания, которым нужно соответствовать, навалились и повисли на его руках и ногах стопудовыми гирями. А то, что в «зале» спит Олег, и то, что за стеклом кухонного шкафа уже стоит его собственная фотография около его собственной машины – показалось нелепым, болезненным бредом.