Дуглас Мюррей - Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем

В статье «Марксизм сегодня», которую Лакло и Муфф написали в период подготовки к изданию своей книги, они еще яснее выразились о полезности этих движений. Поскольку, хотя они могут быть против вещей, против которых выступают социалисты, эти «новые политические субъекты» («женщины, студенты, молодежь, расовые, сексуальные и региональные меньшинства, как и участники разнообразных видов антиинституциональной и экологической борьбы») имеют непосредственное преимущество. Основное преимущество звучит так:

«Их враг определяется не своей функцией эксплуатации, но обладанием определенной властью. И эта власть также не проистекает из отношений производства, но является результатом особенности формы социальной организации в современном обществе. Это общество – капиталистическое, но это не единственная его характеристика; оно также сексистское и патриархальное, не говоря уже о том, что и расистское» [70] Laclau and Mouffe, ‘Socialist strategy: Where next?’ .

Лакло и Муфф четко подробно описали свою попытку найти или создать новый вид «эксплуатируемого» человека. Рабочие классы могли быть эксплуатируемы, но не способны осознать этот факт; они подвели своих теоретиков и в целом не смогли проследовать путем прогресса, изложенным перед ними. Для Лакло и Муфф этот прогресс был очевиден: он проходил через II интернационал, ленинизм, Коминтерн, Антонио Грамши, Пальмиро Тольятти и сложности еврокоммунизма. Но не все действовали согласно им. В любом случае, можно если не заменить разочаровавших рабочих кем-то, то добавить к ним кого-то еще.

К тому времени, когда Лакло и Муфф писали свои книги, они знали о деморализации, поразившей большую часть левого движения. Наследие Будапешта, Праги, Вьетнама и Камбоджи (лишь несколько примеров, приводимых ими) оставило многих социалистов в растерянности. Но в этом «целом ряде новых позитивных феноменов» могла быть задействована новая энергия. Однако для Лакло и Муфф она, очевидно, срочно нуждалась в «теоретическом переосмыслении»:

«Подъем нового феминизма, протестные движения этнических, национальных и сексуальных меньшинств, антиинституциональная и экологическая борьба, ведущиеся маргинализированными слоями населения, антиядерное движение, нетипичные формы социальной борьбы в странах капиталистической периферии – все это подразумевает расширение социальной враждебности в большое количество областей, что создает потенциал, но не более того, для прогресса в сторону более свободных, демократических и эгалитарных обществ» [71] Laclau and Mouffe, Hegemony and Socialist Strategy, p. 1. .

Смысл в том, что эти новые группы людей могут быть полезными.

Естественно, те, кто последовал совету и попытался собрать все эти группы воедино, столкнулись с рядом проблем. Помимо предполагаемого расизма, присущего рабочему классу, практики деконструкции 1980-х и 1990-х предоставили новые виды напряжения. К примеру, после того, как критическая расовая теория и гендерные исследования сделали свое дело, было ли нетрудно объяснить, почему некоторые вещи, которые казались устойчивыми (особенно пол и раса), стали, по сути, социальными конструктами, а другие, которые казались более изменчивыми (не в последнюю очередь – сексуальная ориентация) стали выглядеть полностью неизменными?

Если эти вопросы и остановили кого-то, то ненадолго. Одной из черт марксистских философов всегда было то, что они, столкнувшись с противоречиями, не спотыкаются и не задают себе вопросов, как это сделал бы любой, кто стремится узнать правду. Марксисты всегда устремлялись к противоречиям. Гегельянская диалектика продвигается только посредством противоречий и, стало быть, всех видов сложностей – кто-то мог бы назвать их абсурдностями – которые встречаются на пути и которые приветствуются и почти принимаются, как если бы они были полезными, а не причиняющими вред делу. Любой, кто надеется, что теория интерсекциональности растворится в условиях всех присущих ей противоречий, не знает, какие мириады противоречий марксист может держать в голове одновременно.

Идеологические дети политики идентичности и интерсекциональности, похоже, счастливы занимать идеологическое пространство, заваленное противоречиями, абсурдностями и лицемерием. К примеру, одним из основополагающих принципов в фем-исследованиях является то, что жертвам сексуального насилия необходимо верить. Дискуссия об изнасилованиях, жестоком обращении, домашнем насилии и злоупотреблении властным положением лежит в основе фем-исследований. Однако когда студент, посещавший занятия, которые вела Авиталь Ронелл из Нью-Йоркского университета, подал на нее жалобу в 2017 году и обвинил в сексуальных домогательствах, академики-коллеги вступились за обвиняемую. Вместе со Славоем Жижеком и другими Джудит Батлер подписала письмо, которое осуждало расследование против Ронелл, в качестве показания ссылавшееся на ее характер («изящество, остроумие») и делающее попытку тем же манером проехаться по репутации обвиняющего [72] ‘What happens to #MeToo when a feminist is the accused?’, The New York Times, 13 August 2018. . В частности, они требовали, чтобы было «утверждено достоинство Ронелл, по праву заслуженное ее международным статусом и репутацией». Из этого следует, видимо, что обвинения в насилии действительно всегда должны приниматься всерьез, если только жертвой насилия не является мужчина, а обвиняемой – преподавательница феминистской литературной теории. Во всех делах такие противоречия просто должны быть преодолены.

Ради контраста: каждый, кто стоял на пути такого развития событий, был разбит с поразительной энергией. Оружием (обвинения в расизме, сексизме, гомофобии и, наконец, трансфобии) было слишком легко завладеть, а наказания за несправедливое, необоснованное и даже легкомысленное его использование не было. Критики этой новой ортодоксии, включая ученых, обвинялись в том, что ими двигали самые примитивные мотивы. Как писал Стивен Пинкер в 2002 году, «многие писатели страстно хотят дискредитировать любое предположение о врожденном устройстве человека, что выкидывают логику и цивилизованность в окно… Анализ идей теперь часто заменяется политической клеветой и личными выпадами… Отрицание человеческой природы распространилось за пределы академического сообщества и привело к разрыву между интеллектуальной жизнью и здравым смыслом» [73] Steven Pinker, The Blank Slate: The Modern Denial of Human Nature , Penguin, 2003, p. x. .

Конечно, это так. Поскольку целью большого количества академических кругов перестали быть исследования, обнаружение и распространение истины. Целью стало создание, взращивание и пропаганда конкретного – и любопытного – вида политической деятельности. Целью стало не знание, а активизм.