Лев Гудков - Возвратный тоталитаризм. Том 2

Можно вспомнить оттепельный фильм «Коммунист», песню Б. Окуджавы о «комиссарах в пыльных шлемах», множество фильмов эпохи застоя, от «В огне брода нет» до авантюрно-приключенческих лент о революции, вроде «Неуловимых мстителей» и т. п.

Не случайно, эмблемой партии Гайдара был выбран Медный всадник – конная статуя Петра I – царя-европейца, силой насаждавшего западные формы управления и образа жизни. Попытки поднять символическое значение Февральской революции, открывавшей путь к развитию в духе западноевропейской демократизации, не удались: «Едва ли сами реформаторы сознавали важность февральских событий. Они апеллировали не к этому времени, а к эпохе Александра II – царя-освободителя, отменившего крепостное право в 1861 году» ( Кара-Мурза А. А. Деятели Февраля скорее пытались погасить революцию, нежели разжечь ее // Эксперт. 2017. № 10. С. 46).

Общественное мнение – 2016. М.: Левада-Центр, 2016. С. 253.

Булдаков В. П. От утопии к катастрофе: как Россия прельстилась революцией. URL: https://www.rbc.ru/opinions/politics/09/03/2017/58bec41e9a7947094e610fb9. На «тезисе, что это “либералы развалили Россию” <���…> сошлись и охранители, пытающиеся сбросить с себя вину за русскую катастрофу, и большевики» ( Кара-Мурза А. А. Указ. соч. С. 47).

« Февральская революция 1917 года была общедемократической по своему содержанию и ее поддержало абсолютное большинство народа» ( Кара-Мурза А. А. Указ. соч. С. 47).

Как было сказано по этому случаю в указе президента Ельцина: «В целях смягчения противостояния и примирения различных слоев российского общества».

Общественное мнение – 2004. С. 167. Табл. 21.12.1–21.12.2; но уже в 2005 году доля одобряющих отмену праздника 7 ноября поднялась до 27 %, а число осуждающих пропорционально снизилось. См.: Общественное мнение – 2005. С. 183. Табл. 24.7.

Когда употреблялось слово «революция» (без определений и дополнений), то всем было понятно, что под этим подразумевалось не что иное, как Великая Октябрьская социалистическая революция или ее более широкий контекст – Гражданская война и период военного коммунизма (до НЭПа).

От первой русской революции 1905 года в массовом сознании почти ничего не осталось. Хотя символически события того времени уже в первые советские годы осели в названиях улиц, площадей, фабрик, к 1960-м годам семантика этой топонимики рутинизировалась и стерлась до неопознаваемости. С крахом советской власти пошла новая волна переименований и возращения прежних, дореволюционных названий, что уничтожило следы и связи не только с 1905-м, но даже с 1917 годом. Мало кто сегодня мог бы сказать, почему то или иное место носит такое название. В провинции советские названия (как и памятники Ленину, Кирову и другим советским деятелями) остались почти нетронутым. В столицах возвращение дореволюционных названий заметно лишь в центре города. Но в Москве остались и Красная Пресня, и площадь Восстания, Октябрьская площадь, станции метро «1905 года», «Бауманская», «Баррикадная», «Площадь Революции», не говоря уже о Ленинском проспекте, Ленинградском вокзале и других топонимах. Единственной фигурой из событий 1905 года, которая поднята на щит кремлевскими политтехнологами, был премьер-министр царского правительства П. Столыпин. Забыто, что с его именем связано подавление революции, роспуск первого русского парламента, военные суды и казни. В современной политической риторике осталась его звонкая фраза: «Им [оппозиции] нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия», ставшая девизом консервативного объединения политиков и экономистов «Столыпинский клуб».

И смысл (содержание), и ход исторических событий в феврале – мае того года всегда подавались в тенденциозно-одностороннем изложении: только как последовательная реализации партией Ленина плана подготовки к вооруженном восстанию, неизбежность которого обоснована научными выводами марксизма. В школах или в вузах, в университетах почти никогда не упоминались какие-либо другие политические деятели, кроме деятелей РСДРП(б). Была тщательно обойдена и искажена роль Л. Троцкого, старых большевиков, репрессированных в годы сталинского террора. Трактовка революционных событий была задана каноном сталинского «Краткого курса ВКП(б)». И именно эта схема исторического процесса, усвоенная массовым сознанием, воспроизводится сегодня, отражаясь в стертом виде в данных исследований общественного мнения.

Из государственного стандарта знаний по истории для средней школы убрано понятие «Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года».

Юбилей предоставляет для аналитика возможность эксперимента: сопоставляя пропагандистские и организационные усилия власти и различных социальных сил, стремящихся влиять на нее, можно оценить потенциал и характер влияния на массовое сознание идеологических механизмов, используемых разными институтами и социальными группами в посттоталитарном государстве для реализации своих интересов.

За 15 лет число тех, кто полагал бы не только правильным, но и возможным такой вариант политической эволюции, сократилось с 22 до 16 %. Свою роль, помимо долговременных факторов, здесь сыграл эффект патриотической мобилизации и эйфории, вызванной аннексией Крыма и антизападной пропагандой.

Иллюстрацией этого тезиса может служить история с диссертацией В. Мединского, министра культуры (в 2012–2020 годах).

СССР до 1961 года был даже формально страной с преимущественно крестьянским населением, а если принять во внимание образ жизни в малых и отчасти даже в средних городах, то это преобладание крестьянской ментальности сохранялось вплоть до конца 1970-х годов.

Это обстоятельство постоянно подчеркивает в своих работах один из лучших российских демографов А. Вишневский. См.: Вишневский А. Г.. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998. Гл. 2–3.

Индифферентность общества к проблематике революции можно объяснять по-разному, в том числе и демографическими причинами. За четверть века, прошедшую с момента распада СССР, в жизнь вошло новое поколение молодых людей, не имеющих непосредственного опыта советской жизни, тотального характера идеологической обработки населения, а потому равнодушных к символам ушедшей эпохи.

Популярность Дзержинского объясняется последовательной практикой «очеловечивания», «гуманизации», «утепления» его образа фанатичного и жестокого руководителя ВЧК, борца с детской беспризорностью, созданного уже после его смерти советской пропагандой, кинематографом и вошедшего в школьные учебники и популярную литературу. Поэтому отношение к нему всегда было позитивным, симпатию высказывали 45 %, но к 2017 году доля таких мнений сократилась до 16 %, правда, показатели антипатии не изменились. Это указывает на устойчивую, хотя и незначительную величину группы людей, более или менее знакомых с литературой о деятельности репрессивных органов большевистской власти.