Мануэль Кастельс - Власть коммуникации

Итак, то, что я считаю фундаментальным социальным эффектом, придающим иной смысл Интернету и сети во всех сферах человеческого опыта, – это содействие социальным акторам в доступе к «технологиям свободы» (Итиэль да Сола Пул) с целью достижения ими автономии от институтов и организаций.

Ключевым моментом процесса индивидуализации оказывается конструирование автономии социальными акторами, которые являются субъектами этого процесса. Они делают это, формируя собственные цели во взаимодействии с социальными институтами, но не подчиняясь им. Это – удел меньшинства, но, обладая лидерскими качествами и способностью мобилизовать других людей, они закладывают основы новой культуры во всех сферах общественной жизни: в труде (предпринимательство), в медиа (активная аудитория), в Интернете (креативный пользователь), на рынке (просвещенный «просюмеризм»: производитель-потребитель), в образовании (студенты как информированные критически мыслящие личности, электронное и дистанционное обучение, обучение с помощью мобильных устройств, открытые онлайн-курсы и т. д.), в здравоохранении (ориентированная на пациентов система менеджмента в здравоохранении), в рамках электронного правительства (информированный, участвующий в общественной жизни гражданин), в области социальных движений (культурные сдвиги на низовом уровне, в частности феминизм или энвайронметализм), в политике (независимо мыслящие граждане, способные к участию в самосозидаемых политических сетях). Источники, которые мы упоминали выше, описывая социальные воздействия Интернета, приводят доказательства прямой связи между Интернетом и ростом социальной автономии. Эти выводы согласуются с результатами интересного исследования, проведенного в Великобритании в 2010 г. социологом Майклом Уиллмотом с использованием глобальных данных Мирового обзора Мичиганского университета. Из различных обзоров, особенно маркетинговых исследований, мы знаем, что больше всего людей заботит их счастье (в соответствии с целым рядом психологических показателей). Согласно исследованию Уиллмота, Интернет, судя по всему, помогает людям чувствовать себя счастливыми [1] В Докладе Британского компьютерного общества (Сертифицированного института информационных технологий) от 12 мая 2010 г. говорится о наличии связи между доступом к Интернету и переживанием счастья; исследование проводилось британским научным центром Trajectory Partnership. В ходе исследования были проанализированы 35 тыс. человек (мировая выборка, данные Обзора мировых ценностей за 2005–2007 гг.). Доклад был сделан социологом Майклом Уиллмотом, автором исследования . . Исследование показало, что (с учетом ряда других факторов) использование Интернета усиливало у людей ощущение безопасности, личной свободы и собственной значимости. Все эти чувства оказывают положительное воздействие на переживание счастья и личного благополучия. Этот эффект оказывается особенно значимым для людей со сравнительно невысоким доходом и профессиональным уровнем, для жителей развивающихся стран и для женщин. При этом возраст, похоже, не имеет значения, поскольку положительная корреляция прослеживается у людей всех возрастов. Почему женщины? Потому что они находятся в центре их семейной сети, и Интернет помогает им организовать свою жизнь. Он также помогает им преодолеть изоляцию, особенно в условиях патриархальных обществ. В неопубликованном докладе «Тренды 2010» Исследовательской группы британского оператора мобильной связи OS2 также говорится о высокой ценности, которую люди придают счастью, и о положительной корреляции между социализацией и автономией в переживании ощущения счастья. Таким образом, пользование Интернетом и беспроводными средствами коммуникации оказываются факторами, положительно влияющими на переживание «счастья», с учетом всех прочих переменных. Это связано с тем, что пользование Интернетом повышает социальную активность и усиливает ощущение своей значимости, а это два важнейших фактора, определяющих уровень удовлетворенности человека своей жизнью.

В продолжение этой тенденции наращивания автономии в первое десятилетие XXI в. произошла глубочайшая социальная трансформация Интернета – сдвиг от индивидуального и корпоративного взаимодействия посредством Интернета (например, пользование электронной почтой) в сторону автономного конструирования социальных сетей, контролируемых и управляемых их пользователями. Всего за несколько лет, начиная с 2002 г., произошел взрывной рост социальных сетей, таких как Friendster, Facebook, YouTube, Twitter, Twenti, QQ, Baidu, Cyworld, ВКонтакте, Skyrock, Orkut и сотен других [Naughton, 2012]. Напомним: «Сайты соцсетей – это сетевые сервисы, которые позволяют индивидам: 1) создавать публичный или частично публичный профиль в рамках фиксированной системы; 2) формировать список пользователей, с которыми они хотели бы установить связь; 3) просматривать свои и чужие списки связей в пределах данной системы и находить в них пересечения» [Boyd, Ellison, 2007]. К ноябрю 2007 г. социальными сетями пользовались уже чаще, чем электронной почтой, а к июлю 2009 г. число пользователей социальных сетей превысило число пользователей электронной почты.

Таким образом, самая бурная интернет-активность разворачивается в социальных сетях, и именно сайты социальных сетей (ССС – SNS) становятся площадками для всех видов деятельности – не только для персонального дружеского общения или чатов, но и для маркетинга, электронной коммерции, образования, творческой креативности, медиа- и развлекательных проектов, советов по оздоровлению и социально-политического активизма. Это важнейшая тенденция для общества в целом. ССС создают пользователя сами, используя как специфические критерии объединения в группы (предпринимательство – создание сайтов, а затем популярность этих сайтов у пользователей), так и более широкий контекст дружеских сетей, которые пользователи приспосабливают под свои нужды, самостоятельно выбирая уровень самораскрытия или приватности. Ключ к успеху – не анонимность, а наоборот, самопрезентация живого человека, устанавливающего связи с другими реальными людьми (в некоторых случаях тех, кто лжет, могут исключить из числа контактов). Таким образом, это сообщества, самостоятельно конструируемые в сети посредством включения в сеть других людей. Но это не виртуальные сообщества: существует тесная связь между виртуальными сетями и сетями в реальной жизни. Это гибридный мир, реальный мир; не виртуальный или изолированный мир.

Люди создают сети, чтобы устанавливать контакт с другим людьми, чтобы быть с теми, с кем они хотят быть, с теми, кто отвечает определенным критериям, в том числе с теми, кого они уже знают (но не со всеми, а с избранными ими). Это постоянная подключенность, распространяемая и поддерживаемая с помощью мобильных коммуникаций [Castells et al., 2006]. Если нам так необходим ответ на вопрос, что случилось с социальными связями в мире Интернета, то вот он: произошел колоссальный рост социабильности, но социабильности особого рода. Она стала проще и динамичнее благодаря постоянной подключенности и социальным сетям в Интернете. Тут дело не просто в дружбе или в межличностном общении. В Интернете люди делают что-то вместе, чем-то делятся, совершают поступки – в точности, как в реальном обществе, только в реальном обществе всегда есть измерение личного присутствия. Социальные сети – это живые пространства, в которых пересекаются все измерения человеческого опыта. Это видоизменяет культуру, потому что общение в сети требует небольших эмоциональных затрат, сберегает усилия и энергию. Пользователи преодолевают границы времени и пространства, производя при этом контент, создавая веб-ссылки и соединяя в сети различные практики. Это мир сетей, пронизывающих все сферы человеческого опыта. Люди совместно развиваются в непрестанном взаимодействии на множестве уровней. Но при этом они сами выбирают условия этого совместного развития. Таким образом, люди живут своей физической жизнью и при этом все больше включаются в бесконечное разнообразие социальных сетей. Парадоксальным образом виртуальная жизнь более социально разнообразна, нежели физическая, на которую накладывают свой отпечаток организация труда и условия жизни в городе. Но эти люди живут не в виртуальной реальности; эта виртуальность вполне реальна, поскольку она облегчает социальные практики, обмен и жизнь в обществе в рамках того, что я называю пространством потоков.