Бруно Латур - Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию

Однако подобный проект влечет за собой и переопределение того, что обычно понимают под этой дисциплиной. В переводе – и с латыни, и с греческого – «социология» значит «наука о социальном». Это было бы отличное выражение, если бы не два слабых места – слово «социальное» и слово «наука». Достоинства, которые мы сегодня с готовностью приписываем научным и техническим инициативам, имеют мало общего с тем, что имели в виду основатели социальных наук, создавая эти дисциплины. В разгар модернизации востребованность науки была настолько велика, что она могла расширять свою область до бесконечности без всяких опасений, замедлявших бы ее развитие. Никто не понимал, что такое расширение значения слова «наука» может привести к его распространению почти на всю остальную область социального взаимодействия. Не менее радикальная трансформация произошла и с тем, что понималось под «обществом», в значительной мере благодаря тому же самому распространению продуктов науки и технологии. И уже непонятно, существуют ли вообще отношения достаточно специфичные, чтобы называться «социальными», которые можно было бы объединить в особую область, способную функционировать как «общество». Похоже, что социальное в разбавленном виде есть всюду, а в чистом – нигде. Таким образом, ни наука, ни общество не остались достаточно неизменными, чтобы выполнить обещания строгой «социо-логии».

Несмотря на эту двойную метаморфозу, несколько социологов пришли к радикальному выводу о том, что необходимо изменить и объект, и методологию социальных наук. После стольких разочарований они все еще надеются в один прекрасный день достигнуть земли обетованной – истинной науки о реальном социальном мире. Никому из исследователей эти болезненные сомнения не знакомы лучше, чем тем, кто, подобно мне, долгие годы практиковал этот оксюморон – «социологию науки». В силу множества парадоксов, порождаемых этой живой, но несколько извращенной ветвью знания, и многочисленных изменений в значении слова «наука», мне думается, настало время изменить и то, что понимается под «социальным». Таким образом, мне хочется создать альтернативное определение «социологии», все еще сохраняя это полезное название и в то же время оставаясь, надеюсь, верным ее традиционному призванию.

Что такое общество? Что значит «социальное»? Почему о некоторых видах деятельности говорят, что они имеют «социальное измерение»? Как можно показать присутствие «социальных факторов» в действии? Когда исследование общества или иных социальных образований является хорошим исследованием? Как можно изменить путь развития общества? При ответе на эти вопросы можно придерживаться двух совершенно разных подходов. Один из них стал общепринятым, а другой – предмет настоящей работы.

Первый из них состоит в постулировании существования особого вида явлений, называемого по-разному: «обществом», «социальным порядком», «социальной практикой», «социальным измерением» или «социальной структурой». Для прошлого столетия, на протяжении которого и разрабатывались социальные теории, было важно отличить эту область реальности от других, таких как экономика, география, биология, психология, право, наука и политика. О данном явлении говорилось, что оно «социальное», или «присуще обществу», когда его можно было определить как обладающее особыми качествами, отчасти негативными – оно не должно было быть «чисто» биологическим, лингвистическим, экономическим, природным; отчасти позитивными – оно должно было реализовывать, укреплять, отражать, поддерживать, воспроизводить или подрывать социальный порядок. Как только эта область была очерчена, пусть даже и нечетко, ее можно использовать для прояснения специфически социальных явлений (социальное может быть объяснено через социальное) и для выработки определенного типа объяснения того, что невозможно объяснить, исходя из других областей: обращаясь к «социальным факторам», можно объяснять «социальные аспекты» не-социальных явлений.

К примеру, хотя за правом признается собственная сила, некоторые его аспекты были бы лучше поняты, если к нему добавить некое «социальное измерение»; несмотря на то, что экономические силы разворачиваются в соответствии с собственной логикой, существуют социальные элементы, которыми можно объяснить весьма сумасбродное поведение калькулирующих агентов; хотя психика развивается, исходя из собственных внутренних побуждений, о некоторых ее наиболее сбивающих с толку аспектах можно сказать, что они связаны с «социальным влиянием»; хотя у науки есть собственный импульс развития, некоторые особенности ее поиска с необходимостью «связаны» с «социальной ограниченностью» ученых, «погруженных в социальный контекст своего времени»; хотя искусство в значительной мере «автономно», оно тоже «испытывает влияние» социальных и политических «соображений», которыми можно объяснить некоторые аспекты самых известных шедевров; хотя наука управления подчиняется собственным законам, но и здесь желательно учитывать и «социальные, культурные и политические аспекты для объяснения, почему некоторые твердые организационные принципы никогда не применяются на практике.

Можно легко найти множество других примеров, поскольку эта версия социальной теории стала «позицией по умолчанию» программного обеспечения нашего мышления, исходящего из следующего: существует «социальный контекст», в котором имеют место не-социальные виды деятельности; это особая область реальности; ее можно использовать как особый тип причинно-следственной связи для объяснения остаточных аспектов других дисциплин (психологии, права, экономики и т. д.), которые не могут с ними полностью справиться; данную особую область реальности изучают ученые-специалисты, называемые социологами или «социо-Х», где «Х» – «местоблюститель» различных дисциплин; поскольку обычные агенты всегда находятся «внутри» объемлющего их социального мира, они могут быть в лучшем случае «информантами» об этом мире, а в худшем – слепы к его существованию, влияние которого во всей полноте видно лишь натренированному глазу ученого-социолога; неважно, насколько трудно вести такие исследования, но социологи могут сымитировать успех естественных наук, будучи столь же объективными, как и другие ученые, благодаря использованию количественного инструментария; если же это невозможно, то следует изобрести альтернативные методы изучения, принимающие в расчет «человеческие», «интенциональные» или «герменевтические» аспекты указанных областей, не отказываясь при этом от научного этоса. А когда социологов просят дать экспертное заключение по социальной инженерии или сопровождению социальных изменений, подобные исследования могут стать политически значимыми, но только после того, как будут накоплены достаточные знания.