Коллектив авторов - Россия и мусульманский мир № 5 / 2013

Первая проблема состоит в том, что сегодня этот проект выглядит как бюрократический, сконструированный чиновниками правительственных ведомств нескольких стран. И даже если предположить, что они идеально просчитали все экономические возможности и риски, без опоры на интересы бизнеса разных уровней проект интеграции все равно будет иметь ограниченную жизнеспособность. Только заинтересованность бизнеса, причем в первую очередь в реализации крупных инфраструктурных проектов, может придать интеграционным процессам устойчивость и необратимость. Создание таких условий, которые сделали бы проект Евразийского союза привлекательным для бизнеса на самом деле, и есть одна из главных задач, стоящих перед правительствами всех стран-участниц, и прежде всего российского.

Вторая проблема – это дефицит массовой поддержки. Пока во всех интеграционных начинаниях Москва предпочитала двигаться по пути, который казался российским лидерам наиболее простым: они договаривались с лидерами сопредельных стран о двустороннем сотрудничестве в различных сферах, подкрепляя дружбу значительной финансовой поддержкой. Но такой подход за 20 лет существования постсоветских государств неоднократно демонстрировал свою неэффективность. Как правило, граждане соседних государств не успевали почувствовать социально-экономические преимущества от дружбы с Россией. Бывало, что с уходом из политики того или иного лидера, с которым были достигнуты соответствующие соглашения, фактически умирали и проекты сотрудничества. Этот недолгий по времени, но печальный исторический опыт указывает на то, что интеграционные проекты могут стать успешными лишь при условии, если во всех странах, участвующих в их реализации, по поводу этого участия существует широкий национальный консенсус. К сожалению, на постсоветском пространстве правящие режимы не привыкли советоваться со своими гражданами по вопросам внешней политики, да и внутренней, впрочем, тоже. Отношения между властью и гражданами здесь строятся не так, как в Европе, где для членства в Европейском союзе помимо прочих условий требовалось еще согласие большинства населения государств-претендентов, которое определялось на всенародных референдумах. Но постсоветские подходы, основанные на верхушечных договоренностях, делают интеграционные проекты слишком уязвимыми и зависимыми от того, что обычно называется «субъективным фактором». Вот и сейчас нет уверенности в том, что на уровне обществ России, Казахстана и Белоруссии уже сложился общенациональный консенсус в отношении целей и задач Евразийского союза. Более того, нет уверенности даже в том, что он существует на уровне правящих элит, например в Казахстане. Значит ли это, что в силу названных причин проект обречен? Вовсе нет. Сказанное означает лишь, что правительство России должно работать с общественным мнением – в первую очередь собственной страны, но и стран-партнеров тоже. Если российские власти сумеют убедить людей в целесообразности создания Союза, это существенно укрепит жизнеспособность проекта.

Еще одна проблема, которую российские власти обычно создают собственными руками, связана с попытками вовлечь другие постсоветские страны в интеграционные проекты – это касается не только Евразийского союза – помимо воли самих этих стран.

Наиболее рельефно это прослеживается на истории российско-украинских отношений. Очевидно, что несмотря на многочисленные экономические и социальные трудности, любое правительство Украины будет стремиться избегать участия в региональных проектах, предполагающих тесную форму интеграции с Россией. В Москве, к сожалению, до сих пор исходят из того, что соседние постсоветские страны можно принудить к вхождению в тот или иной интеграционный проект с помощью экономического и иного давления. На деле подобная тактика лишь усиливает отторжение навязываемых извне альтернатив и порождает очередную волну разговоров о «новом российском империализме». Словом, успешность интеграционных проектов, тем более таких амбициозных, как Евразийский союз, может основываться только на принципе добровольности. Отчасти российские элиты должно успокаивать то, что, в отличие от Советского Союза, который не мог существовать без Украины, Евразийский союз может вполне обойтись и без этой страны. Да и стремление взять на себя огромные долговые обязательства и многочисленные социально-экономические проблемы столь большой страны, как Украина, сопряжено с серьезными рисками: у России может просто не хватить на это ресурсов. В данной связи целесообразнее подумать о том, как строить политику на основе развития двусторонних отношений с Украиной.

И еще одно важное соображение для российских политиков, касающееся взаимодействия с постсоветскими странами, которые – вполне естественно – в отношениях с Россией руководствуются жестким прагматическим интересом, рассчитывая получить от нее либо экономическую помощь на долгосрочной основе, либо гарантии безопасности. При этом ни одна страна, даже самая слабая и зависимая, не позволит, чтобы кто-то извне определял ее внутреннюю политику и внутренний политический порядок. Недавние истории с выборами в непризнанных или частично признанных республиках – Приднестровье и Южной Осетии – стали яркой иллюстрацией данного утверждения: и в той, и в другой республике московский ставленник потерпел поражение. Поэтому в современном мире с его сложностью и многообразием политика, ставящая перед собой цель установить всеобъемлющий контроль над другим государством, ведет лишь к обратным результатам и заранее обречена на провал.

Наконец, в заключение хотелось бы напомнить, что любой интеграционный проект, в котором Россия хочет играть системообразующую роль, будь то абсолютно новый или уже имеющий длительную историю, может иметь долгосрочные перспективы только в том случае, если российская модель политического и социального порядка окажется привлекательной для других постсоветских государств. А в современную эпоху привлекательность определяется, прежде всего, благосостоянием, социальной и правовой защищенностью граждан, возможностями для их самореализации. Если в обозримое время это не произойдет и Россия сохранит за собой прежнюю роль спонсора и гаранта безопасности, а также страны, привлекающей трудовую миграцию, но при этом не слишком приветливой, то рано или поздно постсоветским государствам со стороны третьих стран будут предложены иные интеграционные альтернативы, более интересные и перспективные.