Коллектив авторов - Социология вещей (сборник статей)

Предлагаемое ниже рассмотрение подчинено следующему принципу:

Из простого куска вещества, не обладающего собственной предысторией, материальный предмет способен превращаться в социальный объект благодаря включению его в нарратив.

Подобными объектами наполнены сказки. Нет ничего недопустимого в обращении к народным и другим волшебным сказкам за подходящими примерами и моделями такого рода превращений. Сказки являют собой некую предельно чистую репрезентацию нарративных конвенций, сохраняющихся и в переводе на другой язык, и после литературных переработок, – отчасти, конечно, потому, что эти присущие нашим культурам конвенции всем нам известны. Только ребенок, воспитанный в полной изоляции от мира, никогда не слышал о Белоснежке или Мальчике-с-пальчике. Индийцам были известны истории о приключениях Кришны, маори знали истории об обманщике-ловкаче – хотя в наше время они, пожалуй, лучше знакомы со Златовлаской – и т. п. В сказке о Белоснежке в центре внимания находится волшебное зеркало, а в историях о ловкаче – волшебный рыболовный крючок. У меня самого в бумажнике лежит волшебный кусочек пластика. Размышления обо всем этом приводят к обнаружению следующего принципа:

Материальные предметы способны обладать магической силой только в контексте соответствующих нарративов.

Говоря о «магической силе» я имею в виду силу, несвязанную напрямую с физическими свойствами предмета, такими как его форма, текстура, химический состав и т. д. «Магическая сила» состоит в том, чтобы посредством слов развязать войну. Этой же силой обладают определенные кусочки пластика или клочки исписанной (т. е. подписанной мною) бумаги, способные вызвать появление в моем гараже «Мазерати Кватропорте».

Далее я приведу несколько заимствованных из сказок примеров того, как сформулированные выше принципы могут применяться к анализу способов укоренения материальных объектов в нарративе.

Нарративно обусловленные категории:

1. Материальные предметы могут служить носителями смысла в момент повествования и в контексте повествования; таковым носителем является, например, каша в сказке о девочке и трех медведях.

2. В контексте конкретного повествования материальные предметы могут обретать особые свойства, как, например, швейная игла в сказке о спящей царевне.

3. Материальные предметы могут на практике выполнять роли, изначально им не свойственные; например, волосы Рапунцель.

4. Материальные предметы, находясь внутри повествования, могут переходить из одной категории в другую; например, солома в сказке «Румпельштильцхен» из органической становится металлической.

5. Материальные предметы могут служить препятствиями к совершению надлежащих (с точки зрения повествования) действий; пример башня в сказке о Рапунцель.

Заметим, что один и тот же класс материальных предметов может выступать в огромном количестве ролей; например, игла может ассоциироваться с шитьем, стогом сена, поиском направления, удалением занозы, уколотым пальцем и т. д. Каждой из этих функций может быть придана магическая сила. Еда в таких повествованиях обычно оказывается чем-то весьма опасным (что мы хорошо знаем благодаря Льюису Кэрроллу).

Связки нарратива

Каким образом связаны между собой предметы в повествовании? Вот три очевидных, но не единственно возможных способа связывания.

1. Во многих случаях связь осуществляется в режиме задача – инструмент . Повествованием задается некая задача, и этим предопределяется категориальная принадлежность того, что должно служить орудием ее осуществления. Руки для отведения сглаза (Рука Фатимы в исламских странах), гениталии для развлечения (как в «Любовнике леди Чаттерлей » ), органы чувств для обнаружения предметов (как в «Копях царя Соломона » ), ум для произведения вычислений (как у м-ра Микобера из «Посмертных записок Пиквикского клуба») и т. д.

2. Часто связь определяется социально установленными конвенциями . Например, куски окрашенной материи становятся флагами , одежда – униформой и т. д. Фрагменты раскрашенной материи, идущие на создание флага Union Jack , могли бы быть по иному «расценены» теми, кому надо составить триколор, но для того чтобы роль этих кусков в нарративе была надлежащей, создаваемый предмет должен быть не чем иным, как британским флагом. Например, если группа протестующих собирается сжечь некоторые куски раскрашенной материи, они предпочтут, чтобы сжигаемое было составлено в определенный социально установленный символ, а не являлось бы простыми кусками материи.

3. Во многих случаях задействованными оказываются неформальные обычаи . Например, роль шоколада в историях о гендерных отношениях (вспомним рекламу «Черной магии») отражает «народную мудрость» британских мужчин, касающуюся вкусов и пристрастий женщин.

Контекстуальность выбора того или иного типа связи объектов определяется не только самим нарративом. Это также и культурно обусловленная контекстуальность. (Контекстуальность не определяется нарративом, скорее «если выбор того или иного типа связи определяется характером нарратива, то от культурного контекста, как правило, зависит сама возможность конкретного типа связи». Есть культуры, вовсе не пользующиеся флагами, в других культурах не существует представления о «дурном глазе» как общепризнанной опасности и т. д. А есть и такие культуры, в которых шоколад фигурирует только как соус (mole) к индейке (pavo).

Что такое «объект»?

Все это заставляет нас подвергнуть пересмотру само представление об «объекте», равно как и допущение здравого смысла, согласно которому единство повествования определяется общим характером эпизода. Для того чтобы развить эту мысль нам требуется новое понятие – понятие допустимости (affordance). Оно позволит материальному предмету, определяемому его материальными атрибутами, существовать в качестве не одного, а нескольких социальных объектов, каждый из которых характеризуется особой ролью в повествовании.

Логика позволяет нам выбирать из нескольких видов понятий, описывающих свойства материальных предметов с точки зрения их способности вступать в повествование в качестве социальных объектов. Наиболее полезным из них представляется понятие, обозначающее особый тип отношений диспозиции и предложенное психологом Дж. Дж. Гибсоном (1979). Таково понятие допустимости.

Допустимости

Допустимость, как ее понимает сам Гибсон, есть материальное отношение, последствия которого описываются в терминах человеческого мира. Один и тот же материальный предмет может использоваться огромным количеством способов. Каждый из этих способов представляет собой пример допустимости. Допустимости характеризуются пространственно-временным расположением, зависящим от утвердившихся идентичностей материальных предметов и социальных ситуаций. Так, пол допускает ходьбу, танцы, размещение мебели; окно допускает вид на озеро, бегство от опасности, подглядывание; нож допускает резание, угрозу, открывание оконного шпингалета и многое другое.