Михаил Диченко - Современная демократия и альтернатива Троцкого: от кризиса к гармонии

Второй пример выведения фактов за рамки созданной схемы и объявления их «исключениями» связан уже с игнорированием не одного года, а ряда лет. Доказывая стабильность скорости денежного обращения, авторы констатируют:

«Единственные значительные исключения имели место на протяжении и после Великой депрессии 1930-х годов, когда происходило значительное падение, а затем быстрое повышение скорости денежного обращения, а также на протяжении и после Второй мировой войны, когда имело место значительное падение скорости денежного обращения, а затем ее скачок в послевоенном периоде». [218] Там же.

Сколько же лет длились эти «единственные значительные исключения» ? Оказывается, 31 год! С 1929 по 1960. А весь исследованный период составлял 91 год. То есть одна треть периода объявлена «исключением»! И причем именно та одна треть, которая была для авторов последней, то есть современной. И после такого исследования делаются выводы, а на основе их формулируются рецепты современной экономической политики и рекомендации для правительства. Надо отдать должное авторам, что они в своих выводах на последних страницах своей книги указывают на неоднозначность результатов представленного исследования:

«Деньги являются непредсказуемым предметом исследования, поскольку они полны парадоксов и загадок… Единственное, в чем мы уверены, так это в том, что история денег будет продолжать преподносить сюрпризы тем, кто будет изучать их будущее развитие – сюрпризы, которые исследователи денег и государственные деятели будут игнорировать на свой собственный риск». [219] Friedman M., Schwartz A. A Monetary History of the United States… пар. 4.

Вот таково одно из лучших исследований по экономике! Там, где выдвигаются конкретные новые постулаты, их обоснования весьма зыбки. А там, где авторы пытаются подняться над ограниченностью создаваемых ими схем, они вынуждены признать… невозможность определения общих тенденций для прогнозирования будущего.

Институционалисты выступают против самой основы концепции неоклассиков: рациональный экономический человек, максимизирующий полезность. Ходжсон в качестве аргументов, опровергающих рациональность человека, приводит почему-то результаты следующих психологических экспериментов:

«Рассмотрим проведенные социальными психологами эксперименты, в которых выявляется влияние других людей на формирование наших суждений и поступков. Соломон Аш продемонстрировал, как индивид очень часто меняет свое твердое суждение, столкнувшись с единодушным, но ошибочным мнением большинства (Asch, 1952, ch. 16). Группу лиц просили указать, какой из трех отрезков явно различной длины равен отрезку, выбранному в качестве эталона, причем испытуемый не знал, что с остальными членами группы заранее договорились, что в некоторых случаях они будут давать одинаковый неверный ответ. Оказалось, что в трети случаев испытуемый высказывал неправильное суждение, совпадающее с «мнением» большинства, несмотря на очевидную для наблюдателя разницу длин указанного испытуемым отрезка и эталона.

Еще более поразительные эксперименты, демонстрирующие подчинение авторитетному лицу, провел Стэнли Мильграм. Был поставлен опыт, в ходе которого «ученый» (соответственно одетый в белый халат) просил кого-нибудь из публики применить к некоему лицу электрошок. Как установил Мильграм, большинство вполне обыкновенных разумных взрослых людей готовы проделать эту болезненную, опасную и даже смертельную для другого человека операцию, если получат соответствующий приказ от лица, которое они считают авторитетным. На самом деле электрошоки были мнимыми, а тот, кто получал их, – профессиональным актером, который кричал от «боли» и в конце концов «терял сознание» или «умирал». Этот дерзкий эксперимент показывает, как много людей меняют свое поведение в зависимости от институциональной среды. «Люди склонны принимать такое толкование действий, которое предлагает им легитимная власть, т. е. хотя действие совершает сам субъект, интерпретировать его смысл он предоставляет лицам, пользующимся авторитетом. (Milgram, 1974, p. 145)». [220] Цит. по: Ходжсон Д… Экономическая теория и институты. С. 188–189.

Приглядимся к первому упомянутому эксперименту Аша. Во-первых, только одна треть поддалась явно неправильному мнению большинства. Почему Ходжсон посчитал эксперимент, показавший рациональность двух третей людей, за аргумент в пользу нерациональности поведения человека как экономического агента? Теперь об эксперименте Мильграма. В нем большинство людей подчинилось авторитету «ученого» и решило причинять боль другим людям. Почему Ходжсон посчитал это аргументом в пользу нерациональности поведения этого большинства? Почему следовать мнению большинства считается нерациональным? Подчиняться авторитету, власти – это основа демократии. Демократия заключается именно в том, что большинство народа избирает власть, которой обязаны подчиняться все, включая и меньшинство. Привычка следовать мнению большинства укрепляет как демократию, так и диктатуру в равной мере. Эта привычка не является чем-то, что отличает диктатуру от демократии. И тем более не является доказательством иррациональности поведения большинства людей.

Книга Левитта и Дабнера считается самой нестандартной работой по экономике за последнее десятилетие. Она выдержала уже несколько переизданий, став бестселлером. Когда я об этом узнал, лучшего подарка мне придумать было трудно. Не смогут даже самые оригинально мыслящие авторы не попасться на типичных ошибках экономистов. И действительно, в самом начале, во Введении, рассказывая о расходах кандидатов на свои избирательные компании, авторы пишут:

«Удивительно, но суммы, тратящиеся кандидатами, практически не играют никакой роли(выделение авторов). Кандидат-победитель может сократить свои расходы в два раза и при этом потерять всего один процент голосов. А проигрывающий кандидат, который удваивает свои расходы, может в результате приобрести все тот же один дополнительный процент голосов». [221] Levitt S., Dubner S. Freakonomics. 2005.

Здесь авторы говорят о Степенном Правиле: двойное приращение (или сокращение) фактора (расходов) не соответствует даже близко степени изменения результата функции (количество голосов). Вот эта мысль авторов в графическом виде:

Я добавил для наглядности только условные (взятые мной, что называется, «с потолка») цифры расходов и процентов, что, в общем, не играет никакой роли в дальнейшем изложении. Конечно, авторы вряд ли придают свой фразе «практически не играют никакой роли» абсолютный характер. Иначе зачем политики бы столько лет вообще тратили хоть какие-то средства на свои кампании? Авторы пишут, что ежегодно на эти цели политики тратят порядка миллиарда долларов. Неужели никто до сих пор не догадался о бесполезности этих трат, кроме авторов бестселлера? В чем же дело? Что на самом деле хотели сказать экономисты? В чем тайная сторона их примера, так и, к сожалению, не открытая ими в книге?