Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 10 / 2011

Думается, что Хлопонин будет прислушиваться к этому мнению. Кроме того, ему целесообразно включить в свою команду независимых экспертов, как кавказских, так и «внешних», способных представить объективный, неидеологизированный и неполитизированный анализ ситуации. Экономический прагматизм должен подкрепляться прагматизмом в оценке политической ситуации. Так или иначе, но успех его менеджерских замыслов зависит, в том числе, и от того, насколько ему удастся отойти от упоминавшихся выше стереотипов. Частным, но вместе с тем показательным доказательством надежд, связанных с приходом А. Хлопонина, становится реакция на его назначение со стороны именно исламистской оппозиции, тех, кто ее поддерживает или просто ей симпатизирует. Иными словами, продолжит ли она действовать столь же активно, как и в предыдущий год, или почувствует, что в обществе в связи с новым назначенцем появились некоторые ожидания и потому ее акции могут вызвать только раздражение людей и привести к падению авторитета? Или, напротив, фрустрация останется прежней, и радикалы, воспользовавшись этим, продолжат свою деятельность? Очевидно, А. Хлопонину для успешности своей миссии важно, с одной стороны, заставить поверить себе колеблющуюся, протестную часть мусульман, но с другой – изолировать экстремистов от общества. А для этого необходимы быстрые видимые успехи. Одним из них может стать сдерживание агрессивности радикалов с помощью установления постоянного (не обязательно публичного) контакта между ними и новой администрацией. Скорее всего, это будет выглядеть не как слабость, но как своего рода мудрость нового руководства.

He отрицая необходимость борьбы, в том числе вооруженной, с экстремизмом и терроризмом, важно понимать, что экстремистами люди становятся не в одночасье. Они проходят непростой путь от «исламских диссидентов», оппозиционеров, с которыми можно и нужно вести диалог, тем самым предотвращая их дальнейшее движение в сторону экстремизма. Такой диалог нельзя превращать в идейно-политическую кампанию, он должен вестись постоянно, я бы даже сказал, вечно, ибо без него достичь стабилизации, создать и поддерживать нормальную обстановку на российском СК невозможно.

В последовавший после распада Советского Союза в конце 1991 г. период начался процесс постепенного превращения Каспийского региона в серьезный геополитический и геоэкономический фактор. Регион стал восприниматься не как самозамкнутый и статичный, а в динамике глобального геополитического взаимодействия. В то же время он является лишь одним из узлов напряженности в системе современных геополитических процессов.

Важнейшим внешним фактором, оказывающим влияние на Каспийский регион, является значительное расширение в начале XXI в. круга стран, имеющих здесь свои геополитические и геоэкономические интересы. Совокупность географического положения и растущего значения каспийских энергетических ресурсов привела к росту стратегической важности Кавказа и Каспия для мировой, в том числе и европейской, безопасности. Не случайно X. Солана, отмечая важность Кавказа для Европы, еще в 1997 г., выступая в Баку, подчеркивал, что «Европа не будет полностью безопасной, пока страны Кавказа будут оставаться за пределами европейской (системы) безопасности»:

Наряду с традиционными «геополитическими игроками»: Россией, США, Великобританией, Турцией и Ираном – все большую политико-экономическую активность здесь проявляют Франция, Германия, Китай, Япония, Пакистан, Саудовская Аравия, Израиль, ряд других стран, что, в свою очередь, значительно усложняет ситуацию в регионе. Их взаимоотношения, наряду с прочим, определяются и интересами контроля над региональными топливно-энергетическими ресурсами и средствами их транспортировки. Находясь в центре геополитического разлома постсоветского пространства, Каспийский регион начиная с 1990-х годов стал неотъемлемой частью новой «Большой игры» в мире, ведущейся по классическим правилам геополитики.

С заключением в Баку 20 сентября 1994 г. «Контракта века» на разработку каспийских нефтяных месторождений Азербайджана активизировался процесс вовлечения кавказских и прикаспийских стран в разыгрываемую в регионе мировыми и региональными державами «геополитическую игру» на «каспийской шахматной доске», в роли главных игроков выступили Россия и Запад. Для России чрезвычайно важную стратегическую роль на Кавказе традиционно играла и продолжает играть Армения, которая является ее традиционным «форпостом» в этом регионе. К тому же эта страна служит для России основной базой противостояния проникновению НАТО и Турции в этот регион. По мнению некоторых российских экспертов, она «обречена быть вечным союзником России», а «в геополитическом коде Армении доминирует традиционный российский вектор».

Грузия как единственная кавказская страна, имеющая выход к Черному морю, также имеет стратегическое значение в отношениях России и Запада. По территории этой страны проходят транскавказские транспортные линии – железнодорожные и автомобильные, к которым за последние годы прибавились магистральные нефтегазовые трубопроводы. Грузия, в особенности после «революции роз» 2003 г., открыто придерживается прозападной ориентации, а ее пребывание в СНГ и до осени 2008 г. носило скорее символический характер.

После распада СССР осетины и абхазы были использованы Россией с целью заставить Грузию уступить давлению Москвы и отказаться от намерений вступить в НАТО. В России ясно осознавали, что Грузия, видящая свое будущее в единстве с Западом, является важным звеном в цепи, по которой западное влияние распространяется через Турцию и Азербайджан в Центральную Азию. Неслучайно, что именно по отношению к Грузии Россия применяла наиболее жесткую политику. Вначале это было введение визового режима, торгового эмбарго, «случайные» бомбардировки приграничных районов и пр. В условиях, когда присоединение Грузии к НАТО стало реальной перспективой, в августе 2008 г. Россия применила прямые военно-силовые методы, приведшие в конце концов к отторжению от Грузии Абхазии и Южной Осетии и выходу страны осенью того же года из СНГ.

Эта акция позволила РФ:

– во-первых, расширить сферу своего влияния на Черном море;

– во-вторых, Россия провела запретную черту, указывающую пределы для расширения НАТО на Восток на «кавказском направлении»;

– в-третьих, эти события продемонстрировали слабость позиций Запада на Кавказе, выявив разногласия как среди европейских стран, так и между «Старой Европой» и Соединенными Штатами, которые ограничились, в основном, разного рода «резолюциями об озабоченности» и весьма неэффективными дипломатическими демаршами;