Сергей Шавель - Перспективы развития социума

Первая часть силлогизма называется антецедентом, вторая – консеквентом [217] Асмус В. Ф. История античной философии. М., 1966. С. 267. . Антецедент включает предпосылки как основания существования каузальной связи в изучаемой предметной области. В число таких предпосылок входят причины, а также необходимые условия и релевантные сопутствующие обстоятельства, иначе говоря – причинный комплекс и механизм его действия. Вторая часть силлогизма называется консеквентом и включает все возможные следствия, вытекающие из установленных предпосылок. Отметим еще два термина, используемых Вебером: акциденция – это случайные изменения причин, следствий и их взаимосвязей; констелляция (букв, созвездие, россыпь, стечение) – целостность событий, фактов, относящихся к рассматриваемому предмету (теме).

Свою логическую схему Вебер разрабатывал в полемике с Э. Майером [218] Вебер М. Уяснение позиций в полемике с Эдуардом Майером // Вебер М. Избранные произведения. С. 416–464. и вслед за ним опирался на исторический материал, отмечая ретроспективность исторического познания, неизбежность регрессии в каузальном исследовании, т. е. движения от следствий к причинам, а не наоборот. Но было бы неоправданно на этом основании усомниться в социологическом значении данной разработки. Можно только повторить вслед за Ароном, что и для социологии «фактически самой интересной схемой является схема, предложенная Вебером» 1. И конечно, схема, построенная для анализа каузальной связи, не отрицает ее применимость к детерминизму, при условии, что причинность не выносится за пределы детерминизма, а составляет его ядро.

Вебер исходит из положения о том, что для объяснения исторического события (выявления его причин) необходимо задаться вопросом: «А что было бы, если бы…?» История, конечно, не знает сослагательного наклонения как материальной импликации, но в грамматике и логике оно не отменено, более того, к нему постоянно прибегают и простые люди и политики. Приняв такую посылку, Вебер выделил четыре логические операции каузального анализа: 1) расчленение консеквента; 2) диверсификация антецедентов с выделением того из них, эффективность которого необходимо оценить; 3) конструкция ирреальной динамики; 4) сравнение психических образов и реальных событий. «Что было бы с Грецией, ее культурой, если бы в битве при Марафоне победили персы?» – ставит вопрос Вебер. Для оценки консеквента целесообразно посмотреть, к каким последствиям привело владычество персов на уже захваченных территориях – Израиль, Малая Азия, Египет. Сравнение показывает, что теократический режим (власть жрецов) был бы не необходимым, но объективно возможным и для Греции. Его реализация зависела бы от некоторых обстоятельств, которые были бы особенными для Греции в сравнении с другими странами, или таковых не было бы.

Для поиска адекватных причин следует в мысленном эксперименте поочередно выделять и изолировать каждый из антецедентов, наблюдая, когда событие было бы невозможным, либо имело бы существенно иные следствия. Сегодня такой перебор и условная изоляция отдельных антецедентов проводится в компьютерном режиме на основе математико-статистических методов. [219] Теория социологического детерминизма, по Р. Арону Несмотря на то, что в качестве эпиграфа к этой части работы (об историческом детерминизме) Р. Арон взял слова Видаль де Лабланша «На самом деле, все, что касается человека, поражено случайностью» 2 , он не склонился ни к фатализму, ни к пробабилизму (правдоподобию) – в смысле отрицания детерминизма, как это сделал М. Борн и др. Он писал: «Мы попытаемся изложить теорию социологического детерминизма», – добавляя, что намерен опираться на теорию Дюркгейма и приемы Вебера. Как известно, Дюркгейм разошелся с О. Контом в его отрицании поиска причин в пользу открытия законов, будучи уверенным, что социология не опи-

сательная, а объяснительная наука и по примеру естествознания должна сосредоточиться на причинном анализе с тем, чтобы на этой основе реализовать и прогностическую функцию. Именно поэтому он критикует те методы, которые в то время были или казались ему дескриптивными – психологические, феноменологические, исторические, идеологические.

Так, рассматривая идеал как высокую ценность, он спрашивает: «По какому праву Идеал помещают вне природы и науки? Ведь проявляется он именно в природе, стало быть, он обязательно должен зависеть от естественных причин» [220] Дюркгейм Э. Социология. М., 1995. С. 296. . Арон признает, насколько по сравнению с описанием «труднее различать признаки и методы собственно социологической причинности» [221] Арон Р. Избранное: Введение в философию истории. М., 2000. С. 387–388. . Характерно, что он не затрагивает известный тезис Дюркгейма: «рассматривать социальные факты как вещи», вызвавший столь бурную реакцию экзистенциалистов (Сартра и др.), бесчисленные обвинения в редукционизме, реификации и т. и. Возможно, Арон понял антиметафизическую направленность и обостренную метафоричность этой декларации, а может быть просто обошел столь чувствительное положение. Что же касается второго инкриминируемого Дюркгейму пункта обвинения – так называемого «социологизма», т. е. понимания социального как sui generis – реальности особого рода, по отношению к индивидууму или их сумме(на что не обращают внимание критики), то Арон с ним согласен, с одним добавлением, что с его точки зрения это «чуждо каузальной проблеме». Вместе с тем по ряду положений он возражает Дюркгейму, приводя собственную аргументацию. Она заслуживает внимания не только в связи с проблемой социологического детерминизма, но и потому, что в наших работах о творчестве Дюркгейма, даже у известного специалиста А. Б. Гофмана, о них не упоминается.

Во-первых, Дюркгейм, по Арону, ошибочно противопоставляет прошлое настоящему, историю – социологии, называя такую альтернативу «темной и, вообще говоря, мало понятной» [222] Там же. С. 388. . На наш взгляд, здесь имеют место нюансы дисциплинарных подходов. Дюркгейм, упрекая Конта за то, что тот в прошлом ищет причину настоящего и фундамент предвидения («закон трех стадий»), имеет в виду возможный переход на позицию историка, даже на позицию, как сказал бы М. Вебер, протестанта-предистинатора. Социолог изучает настоящее и, обращаясь к прошлому – истории институтов, явлений, социальных групп и т. д., – он ищет не предопределение, а «связь времен», преемственность, инварианты и их модификации, т. е. логические акциденции в их причинении к настоящему. Об этом же говорит и Р. Арон, выделяя два типа отношений: а) регулярные взаимосвязи общественных явлений и б) постоянные последовательности двух фактов. «Но в принципе, – считает он, – нет разницы между этими двумя типами отношений, между статистической корреляцией и динамическим законом» [223] Там же. .