Юрий Игрицкий - Россия и современный мир № 1 / 2010

К третьему направлению политики принадлежат популисты , обещающие полное сохранение или даже расширение прав на социальное обеспечение и защиту сверхкрупного государства благосостояния, но не раскрывающие источники финансирования расходов. Еще не так опасно, если они дают безответственные и ложные обещания только во время избирательных кампаний или когда энергично нападают на либеральные реформы, сидя в рядах парламентской оппозиции. Хуже, если такая популистская партия победит на выборах и начнет выполнять безответственные обещания, ведя к катастрофическому бюджетному дефициту и всем другим связанным с ним печальным макроэкономическим последствиям.

Основная черта четвертого направления – отсутствие верности принципам, непоследовательность , часть проявляющиеся со стороны политической партии или правительства как реакция на трудные решения. В январе шаг в первом направлении ( сокращение некоторых расходов на социальное обеспечение), а в феврале шаг в противоположном направлении ( увеличение некоторых других расходов в этой области). Политики, придерживающиеся четвертого направления, стремятся угодить избирателям правого крыла по четным дням и избирателям левого – по нечетным. Колебания, непостоянство, непредсказуемость слов и дел – вот характерные черты такой политической позиции. И это ведет к замешательству среди избирателей, которые не понимают, что происходит. На первых порах так может быть приобретена некоторая временная популярность у введенных в заблуждение сторонников первого или второго «чистого» направления, еще не разобравшихся, куда ведет эта политика. Но рано или поздно они понимают, что были обмануты зигзагами и шатанием между двумя противоположными целями.

В моем представлении именно это происходит в ряде стран с современной «новой социал-демократией» в стиле Тони Блэра, в том числе в некоторых постсоциалистических странах, включая мою страну, Венгрию. Политика в отношении государства благосостояния во многих аспектах непоследовательна, поскольку пытается следовать двум противоположным, взаимоисключающим наборам ценностей и одновременно угодить двум крупным частям электората, имеющим в корне различные предпочтения и испытывающим взаимную неприязнь.

Отправным моментом для моего доклада послужил лозунг Французской революции. В накаленной атмосфере 1789 г. и последующих лет никто не думал о том, насколько согласованы три его компонента и не противоречат ли друг другу. Вспомним, какой это был исторический век: это было почти за 100 лет до того, как Бисмарк в Германии ввел социальное страхование, более века до того, как социал-демократы в Скандинавии и Англии начали создавать современное государство благосостояния. Но в наши дни политики в далеко идущей борьбе за структурную трансформацию не могут обойти проблему согласованности изменений, а если пытаются сделать это, то вынуждены платить политическую цену.

Я был бы счастлив представить собственный прогноз, собственное видение будущего, но боюсь, что в той области, которая выбрана в качестве предмета для данной статьи, я не имею четкого представления о том, что может случиться в будущем.

Общий взгляд на регион постсоциалистической трансформации дает весьма пеструю картину. Какое-либо унифицированное направление изменений в сторону государства благосостояния, безусловно, отсутствует. В некоторых странах на том или ином этапе предпринимаются шаги, направленные на ликвидацию определенных универсальных и широких прав пользования социальной поддержкой, в других же длинный перечень социалистического наследия дополняется новыми социальными правами. За шагами в одном направлении следуют разворот и шаги в противоположном направлении.

Разнородный характер движений в обоих направлениях до 2006 г. был очевиден. Население рассматриваемого региона испытало сложные времена. Ему пришлось пройти через трудности перераспределения ресурсов, драматических изменений прав собственности, временного отсутствия дееспособных институтов, усугубленные тяжестью трансформационной рецессии 90-х годов. И все эти факторы вызвали падение производства – значительно более глубокое, чем в период депрессии после 1929 г., самое глубокое за всю предшествующую экономическую историю. Это явление сопровождалось безработицей, травмировавшей миллионы людей, привыкших к гарантии полной занятости. Последствия этого двойного удара – рецессии и потери гарантии занятости – были в некоторой степени смягчены услугами полученного в наследство государства благосостояния (см.: Kean – Prasad, 2002; Vanhuysse, 2006). Людям, потерявшим работу, по крайней мере не пришлось тратить свои скудные средства на медицину, была сохранена социальная поддержка воспитания детей. Многие потенциальные безработные избежали этой участи с помощью досрочного выхода на пенсию или пенсии по инвалидности, и бюрократия закрыла глаза на то, что эти способы были не всегда абсолютно чисты от нарушения норм. К действовавшим правам по соцобеспечению были добавлены новые, например страхование и / или пособие по безработице, субсидирование энергопотребления с целью хотя бы частично сгладить последствия либерализации цен, жилищные субсидии и т.д. Если бы все эти старые и новые формы социальной поддержки со стороны государства благосостояния не были доступны, неудовлетворенность и раздражение людей были бы намного сильнее. В этом состоит существенная причина, объясняющая приверженность столь значительной части населения элементам государства благосостояния.

Начало первой декады XXI в. ознаменовалось экономическим подъемом. Стали проявляться положительные результаты перехода от неэффективной социалистической системы к капитализму, обещавшему повышение эффективности и ускорение роста. А затем внезапно пришел новый удар, глобальный финансовый кризис и рецессия. До сих пор неясно, будет ли падение производства глубже, чем после 1929 г. или даже в сравнении со спадом, произошедшим в постсоциалистическом регионе после смены режима, но оно уже принесло новые трудности и значительные страдания миллионам людей.

Эта повторная травма, нанесенная внезапными переменами, экономическими трудностями, беспокойством и чувством неопределенности, безусловно, усилит спрос на защитные функции государства, сделает эти требования более громкими. Политики рискуют попасть под двойной пресс. С одной стороны, значительная часть общества готова отказаться от претензий на личную самостоятельность, пойти на уступки в отношении свободы и надеется на становление еще более патерналистского государства, берущего на себя ответственность за благосостояние и безопасность. Некоторые страны откажутся от реформы системы социального обеспечения, предполагающей сокращение ее масштабов и ликвидацию ряда универсальных прав на вспомоществование. С другой стороны, рано или поздно политики (по крайней мере те, кто пришел к власти в результате выборов и отвечает за государственные доходы и расходы) почувствуют сильное давление макроэкономической ситуации. Щедрые траты в духе Равенства и Братства чреваты пугающими инфляционными последствиями, бюджетным дефицитом, ростом отношения долга к ВВП, неконтролируемым дефицитом текущего счета платежного баланса, отказом инвесторов от покупки государственных облигаций и т.п. Финансовые рынки, банковский сектор, фондовая биржа, различные финансовые институты, инвестиционные банки, брокерские фирмы и легион занятых в них аналитиков не становятся добрее от благородного чувства сострадания к своим согражданам и требований милосердия и благотворительности. Но они и не столь жестоки и бессердечны, как грубо и тенденциозно изображает их в карикатурном виде популистская политическая риторика, – они просто делают свое дело. Как бы то ни было, реальные макроэкономические трудности плюс громкие голоса критиков и предупреждения со стороны финансового и делового сообщества толкают политиков в противоположном направлении. Расходы должны быть сокращены в такой пропорции, чтобы одновременно могли быть снижены налоги, открывая путь для роста частных инвестиций и последующего подъема производства.