Владимир Высоцкий - Избранное

А с небосвода бесшумным дождём

Падали звезды.

Снова упала, и я загадал —

Выйти живым из боя!

Так свою жизнь я поспешно связал

С глупой звездою.

Нам говорили: «Нужна высота!»

И «Не жалеть патроны!»

Вон покатилась вторая звезда —

Вам на погоны.

Я уж решил — миновала беда,

И удалось отвертеться…

С неба скатилась шальная звезда

Прямо под сердце.

Звёзд этих в небе — как рыбы в прудах,

Хватит на всех с лихвою.

Если б не насмерть — ходил бы тогда

Тоже героем.

Я бы звезду эту сыну отдал,—

Просто на память…

В небе висит, пропадает звезда —

Некуда падать.

[Июль 1964]

Нынче все срока закончены,

А у лагерных ворот,

Что крест-накрест заколочены,

Надпись: «Все ушли на фронт».

За грехи за наши нас простят,—

Ведь у нас такой народ:

Если Родина в опасности —

Значит, всем идти на фронт.

Там год — за три, если Бог хранит, —

Как и в лагере зачёт.

Нынче мы на равных с ВОХРами,

Нынче всем идти на фронт.

У начальника Берёзкина —

Ох и гонор, ох и понт!

И душа — крест-накрест досками,

Но и он пошёл на фронт.

Лучше б было сразу в тыл его,

Только с нами был он смел.

Высшей мерой наградил его

Трибунал за самострел.

Ну, а мы — всё оправдали мы,

Наградили нас потом,

Кто живые — тех медалями,

А кто мёртвые — крестом.

И другие заключённые

Прочитают у ворот

Нашу память застеклённую —

Надпись: «Все ушли на фронт».

[Июль 1964]

Всего лишь час дают на артобстрел.

Всего лишь час пехоте передышки.

Всего лишь час до самых важных дел:

Кому — до ордена, ну, а кому — до «вышки».

За этот час не пишем ни строки.

Молись богам войны — артиллеристам!

Ведь мы ж не просто так, мы — штрафники,

Нам не писать: «Считайте коммунистом».

Перед атакой — водку? Вот мура!

Своё отпили мы ещё в гражданку.

Поэтому мы не кричим «ура!»,

Со смертью мы играемся в молчанку.

У штрафников один закон, один конец —

Коли-руби фашистского бродягу!

И если не поймаешь в грудь свинец,

Медаль на грудь поймаешь «За отвагу».

Ты бей штыком, а лучше бей рукой —

Оно надёжней, да оно и тише.

И ежели останешься живой,

Гуляй, рванина, от рубля и выше!

Считает враг — морально мы слабы.

За ним и лес, и города сожжёны.

Вы лучше лес рубите на гробы —

В прорыв идут штрафные батальоны!

Вот шесть ноль-ноль, и вот сейчас — обстрел.

Ну, бог войны! Давай — без передышки!

Всего лишь час до самых главных дел:

Кому — до ордена, а большинству — до «вышки».

[1964]

Жил я с матерью и батей

На Арбате, — век бы так.

А теперь я в медсанбате

На кровати, весь в бинтах.

Что нам слава, что нам

Клава-Медсестра и белый свет!

Помер мой сосед, что справа,

Тот, что слева, — ещё нет.

И однажды — как в угаре —

Тот сосед, что слева, мне

Вдруг сказал: — Послушай, парень,

У тебя ноги-то нет.

Как же так! Неправда, братцы!

Он, наверно, пошутил?

— Мы отрежем только пальцы, —

Так мне доктор говорил.

Но сосед, который слева,

Всё смеялся, всё шутил.

Даже если ночью бредил —

Всё про ногу говорил,

Издевался: мол, не встанешь!

Не увидишь, мол, жены!

Поглядел бы ты, товарищ,

На себя со стороны.

Если б был я не калека

И слезал с кровати вниз,

Я б тому, который слева,

Просто глотку перегрыз!

Умолял сестричку Клаву

Показать, какой я стал.

Был бы жив сосед, что справа, —

Он бы правду мне сказал…

[1964]

На братских могилах не ставят крестов,

И вдовы на них не рыдают,

К ним кто-то приносит букеты цветов

И Вечный огонь зажигают.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,

А нынче — гранитные плиты.

Здесь нет ни одной персональной судьбы,

Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,

Горящие русские хаты,

Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,

Горящее сердце солдата.

У братских могил нет заплаканных вдов,

Сюда ходят люди покрепче.

На братских могилах не ставят крестов,

Но разве от этого легче?

(1964–1965)

Тропы ещё в антимир не протоптаны,

Но, как на фронте, держись ты!

Бомбардируем мы ядра протонами,

Значит, мы — антилиристы.

Нам тайны нераскрытые раскрыть пора, —

Лежат без пользы тайны, как в копилке,

Мы тайны эти скоро вырвем у ядра,

На волю пустим джинна из бутылки.

Тесно сплотились коварные атомы,—

Ну-ка, попробуй, прорвись ты!

Живо по коням — в погоню за квантами,

Значит, мы — кванталиристы.

Нам тайны нераскрытые раскрыть пора,

Лежат без пользы тайны, как в копилке,

Мы тайны эти скоро вырвем у ядра,

На волю пустим джинна из бутылки.

Пусть не поймаешь нейтрино за бороду

И не посадишь в пробирку,—

Было бы здорово, чтоб Понтекорво

Взял его крепче за шкирку!

Нам тайны нераскрытые раскрыть пора,

Лежат без пользы тайны, как в копилке,

Мы тайны эти скоро вырвем у ядра,

На волю пустим джинна из бутылки.

Жидкие, твердые, газообразные —

Просто, понятно, вольготно!

С этою плазмой дойдешь до маразма… и

Это довольно почётно.

Нам тайны нераскрытые раскрыть пора,

Лежат без пользы тайны, как в копилке,

Мы тайны эти скоро вырвем у ядра,

На волю пустим джинна из бутылки.

Молодо-зелено! Древность — в историю!

Дряхлость в архивах пылится!

Даёшь эту общую, эту теорию

Элементарных частиц нам!

Нам тайны нераскрытые раскрыть пора,

Лежат они без пользы, как в копилке,

Мы тайны эти с корнем вырвем у ядра

И вволю выпьем джина из бутылки!

[1964]

Вы мне не поверите и просто не поймёте —

В космосе страшней, чем даже в Дантовом аду!

По пространству-времени мы прём на звездолете,

Как с горы на собственном заду.

От Земли до Беты — восемь дён,

Сколько ж до планеты Эпсилон,

Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Вечность и тоска — ох, влипли как!

Наизусть читаем Киплинга,

А кругом космическая тьма.

На Земле читали в фантастических романах

Про возможность встречи с иноземным существом.

Мы на Земле забыли десять заповедей рваных,

Нам все встречи с ближним нипочём!

От Земли до Беты — восемь дён,

Сколько ж до планеты Эпсилон,

Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Вечность и тоска — ох, влипли как!

Наизусть читаем Киплинга,

А кругом космическая тьма.

Нам прививки сделаны от слёз и грёз дешевых,

От дурных болезней и от бешеных зверей.

Нам плевать из космоса на взрывы всех сверхновых —