Пол Боулз - Знаки во времени. Марокканские истории

Едва судно напоролось носом на риф, мы поплыли и взяли на абордаж. Несколько пассажиров нырнули в воду.

Капитан и команда были на палубе. В этот раз нам приказали убивать поменьше. Мы взяли всех живьем, не считая одной англичанки, которая прыгнула за борт и утонула.

Цепи у нас были наготове. Мы прогнали пленников через весь Танжер.

Ночью тоже было ветрено и дождливо, и мы разбили шатры на песке, на берегу Уэд-Тахадарц.

Членов экипажа заводили по трое, и они сидели, закованные, в наших палатках.

Абдеслам бен Ларби обратился к ним на их языке. Примите истинную веру, и не будете рабами.

Пара человек выкрикнула проклятья, но остальные согласились.

Бедные юноши, которых вряд ли выкупят.

Когда рассвело, мы отправились в путь с пленными. На всякий случай сняли с них тяжелую обувь. Они шли, как и мы, босиком и громко жаловались, что очень больно идти.

В тот же день к нам на борт поднялся молодой человек из местных. Он сбежал от отца, на свою беду убив старшего брата, в котором отец не чаял души.

Во дворе. У фонтана. Времени было в обрез. Я услышал отца у дверей. Не успел даже вынуть нож. Лишь спрятался, а потом выскочил из дома. Аллах! Аллах!

А султан писал британцам:

«Сообщаем, что мы получили чрез ваших слуг от вашего повелителя трех упряжных лошадей, но, коль скоро для повозки требуется четыре, вы непременно должны прислать нам еще одну хорошую лошадь той же породы и роста, дабы можно было запрячь ее в четырехконную. Не премините сделать нам сие одолжение. Прощайте! С упованием, седьмого дня священного месяца Ду-Эль-Када, в год одна тысяча девяносто третий».

На ветру, продувающем улицы Эсауиры насквозь, море шумит точно так же, как и двести лет назад, когда Эндрю Лэйтон владел небольшой экспортной фирмой на паях с двумя французами - мсье Секаром и мсье Барром. Все вместе они часто выезжали верхом за город, в сопровождении борзых Лэйтона. В городе было очень мало европейцев, и эти прогулки стали их любимым развлечением.

Однажды все трое выехали с конторским служащим. Спасаясь от ветра, они не стали огибать дюны на юге а поскакали вглубь страны. Дорога вела мимо шлёхских деревушек. Собаки разбежались по зарослям. Путники проехали селение, где в поле трудились женщины, а неподалеку паслись коровы. Борзые ринулись и всей сворой напали на скот. Упал теленок, крестьянин вскинул ружье и пристрелил одного пса. Остальные бросились врассыпную.

Европейцы все видели. Они подъехали и спешились, но не успели открыть рот, как батраки забросали их камнями. Мсье Барр получил очень серьезные ушибы. В последовавшей свалке Лэйтон и его приятели хлестали кнутами направо и налево. Потом они развернулись и в крайнем негодовании поскакали обратно в Эсауиру. Случай был чрезвычайный и, по их меркам, возмутительный. Они тотчас отправились к паше.

Дабы успокоить европейцев, с которыми он дружил паша первым делом посоветовал им впредь не ездить вглубь страны, мимо деревень, а скакать по пустынному берегу на юг, не обращая внимания на ветер. Затем он согласился вызвать обидчиков. На следующий день в город явилась большая толпа крестьян. Они были в бешенстве и немедля потребовали возмездия. У одной селянки недоставало двух зубов, и она утверждала, что их выбил Лэйтон. Крестьяне настойчиво взывали к справедливости - именем Аллаха и Пророка.

Озадаченный таким поворотом событий, паша решил передать дело султану. Немного спустя пришел ответ от его величества: обеим сторонам надлежало явиться в марракешский дворец.

На слушании в присутствии султана Лэйтон простодушно и честно изложил обстоятельства. Он даже признался, что ударил женщину по лицу рукояткой хлыста и выбил ей два резца. Лэйтон предложил заплатить за ущерб, но крестьяне наотрез отказались. Они пришли в Марракеш не за деньгами и требовали наказания по закону талиона: Лэйтон должен отдать им два своих зуба. Любые другие варианты не принимались.

Поскольку селяне с полным основанием настаивали на исполнении закона страны, султан был вынужден приказать, чтобы процедуру совершили тут же. Придворный зубодер выступил вперед, заранее готовый к операции. Лэйтон, конечно, смутился, но хладнокровно попросил удалить два коренных, которые недавно его забеспокоили. Истцы согласились. Задние зубы крупней и тяжелее передних, и крестьяне решили что так даже выгоднее.

Операцию провели под пристальным надзором селян. Они надеялись услышать, как неверный закричит от боли. Но Лэйтон выдержал пытку со стоическим молчанием. Зубы помыли и преподнесли истцам, которые ушли вполне удовлетворенными.

Султан наблюдал за этим с растущим интересом и договорился с Лэйтоном о частной беседе на следующий день. Монарх извинился и вместе с тем выразил восхищение мужеством англичанина. Султан сказал, что просто обязан оказать любую милость, какой пожелает гость.

Лэйтон ответил, что проситлишь разрешения на вывоз пшеницы из Эсауиры. Его скромность и чистосердечие пленили монарха, и они крепко подружились.

Император надеялся в конце концов убедить Лэйтона принять пост британского консула в Марракеше. Там ему хотя бы не придется сражаться с ветрами. Но эта перспектива не прельстила Лэйтона, который предпочел остаться в Эсауире со своими лошадьми и собаками. К ветру я уже привык, сказал он.

Когда его племя побеждало в битве, Си Абдалла эль Хасун внутренне ликовал. Однако он считал эту радость низменной и недостойной. Дабы укрепиться в своей святости, он распрощался с учениками и поселился у моря, в Сла.

Вскоре студенты-богословы из его школы прислали делегацию к Си Абдалле, умоляя вернуться. Ничего не ответив, святой привел их к скалам на морском берегу.

Как бушует вода! - воскликнул он. Студенты кивнули. Тогда Си Абдалла набрал воды в кувшин и поставил его на скалу. А здесь вода спокойна, показал он на сосуд. Почему?

Один ученик ответил: Потому что ее забрали из родной среды.

Теперь вы понимаете, почему я должен остаться здесь, сказал Си Абдалла.

Сиди бел Аббесу эс-Себти было всего пятнадцать, когда, осознав свою святость, он пришел в Марракеш вести жизнь святого. Сорок лет бродил он по улочкам медины в одних серуэлях, превознося достоинства нищеты. Он был известен тем, что сквернословил, когда корил споривших с ним.

Сиди Белиута, укротителя диких зверей, всегда видели в окружении ручных львов. А Сиди Абдеррахман эль-Медждуб, который сочинял эпиграммы и прорицал, был не только святым, но и безумцем, то есть от рождения черпал прямо из источника всякого знания.

За стенами города, в красноземных скалах на берегу Уэд-Тенсифт, выдолблены гроты. Вход в пещеру Сиди Юсефа не был виден с реки: его закрывали высокие колючие кусты. Сиди Юсеф искал уединения, и хотя он прославился своей великой святостью, жители Марракеша не нарушали его одиночества, ибо он был прокаженный. Святой утверждал, что эту болезнь даровал ему Аллах в награду за благочестие. Если кожа цеплялась за шипы и на них оставались клочки, он сердечно благодарил за эти особые свидетельства божественного благоволения.