Диана Гэблдон - Девственники

Разогретый теплом очага и горячего чая, Джейми тоже вспотел и не отказался бы от бокала вина. Но старик резко поднялся и, отвесив вежливый поклон д'Эглизу, вышел из-за стола. Взяв Джейми за руку, он поднял его со стула и мягко, но настойчиво потащил по направлению к двери.

Джейми пригнулся — вовремя, чтобы не удариться о низкий косяк, и оказался в маленькой простой комнате с вязанками сохнущих растений, свисавших с балок потолка. Что…

Но прежде чем он смог сформулировать вопрос, старик взял его за рубаху и вытащил ее из килта, Джейми попытался отступить назад, но для этого в комнате просто не хватало места, и, хочешь не хочешь, он позволил усадить себя на стул, а заскорузлые пальцы старика быстро снимали с него бинты. Доктор издал неодобрительный звук, затем крикнул что-то в сторону двери. Отчетливо прозвучали слова «aqua caliente» [11] Исп. «горячей воды» .

Джейми не посмел встать и убежать, чтобы не подвергнуть риску новый заказ д'Эглиза. И продолжал сидеть, сгорая от стыда, в то время как доктор ощупывал, давил и — воды уже принесли — скреб его спину чем-то болезненно шершавым. Но ничто из этого не обеспокоило Джейми в такой степени, как появление в дверях Ребекки с высоко поднятыми темными бровями.

— Мой дедушка говорит, что твоя спина в ужасном состоянии, — сказала она, переводя слова старика.

— Спасибо. А то я об этом и не подозревал, — пробормотал он по-английски, но затем вежливо повторил то же по-французски. Его щеки горели от унижения, но тихое, холодное эхо звучало в его сердце. Он изуродовал тебе спину, парень.

Это сказал врач в Форте Уильяме, когда солдаты приволокли Джейми к нему после порки — сам он идти не мог. Врач был прав, как и доктор Хасди, но это не значило, что Джейми снова хотел слышать горькие слова.

Ребекка, явно желая увидеть, что же ее дедушка имел в виду, обошла стул, став позади Джейми. Он застыл, и доктор резко ткнул его в основание шеи, заставив нагнуться вперед. Сейчас еврей и еврейка обсуждали увиденное безэмоциональным, отвлеченным тоном. Он почувствовал, как маленькие мягкие пальцы девушки прочертили линию между его ребер, и едва не упал со стула, а тело покрылось гусиной кожей.

— Джейми! — Голос Иэна из прихожей звучал обеспокоенно. — Ты в порядке?

— Да! — выдавил он из себя придушенным голосом. — Не надо… Тебе не нужно сюда входить.

— Тебя зовут Джейми? — Сейчас Ребекка стояла перед юношей и, наклонившись, заглядывала ему в лицо. Ее собственное личико было оживлено интересом и заботой. — Джеймс?

— Да. Джеймс. — Он стиснул зубы, когда доктор с силой потянул бинты, цокая языком.

— Диего, — сказала она улыбаясь. — Так будет по-испански — или на ладино. Иэн… Это будет… Хуан. Диего и Хуан. — Она нежно прикоснулась к его обнаженному плечу. — Вы друзья? Или братья? Я вижу, вы родом из одного и того же места — где это?

— Друзья. Из… Шотландии. Это… горы. А место называется Лаллиброх. — Он говорил свободно, без опаски, и боль пронзила его при звуках этого названия, боль более сильная, чем та, с которой доктор сдирал бинты с его спины. Он отвернулся. Лицо девушки находилось слишком близко, и он не хотел, чтобы она видела это.

Она не отодвинулась. Вместо этого она присела перед ним на корточки и взяла его руку. Ее рука была очень теплой, и волоски на его запястье встали дыбом вопреки тому, что доктор делал с его спиной.

— Скоро закончим, — пообещала она. — Дедушка очищает инфицированные участки и говорит, что теперь они затянутся снова и перестанут сочиться. — Доктор задал какой-то вопрос сердитым голосом. — Он спрашивает, бывает ли у тебя ночью горячка? Кошмары снятся?

Пораженный, он снова взглянул на нее, но ее лицо выражало только сочувствие. Ее ладонь сдавила его, словно поддерживая.

— Я… да. Иногда.

Доктор фыркнул, произнес еще несколько слов, и Ребекка отпустила руку Джейми, нежно похлопав по ней, и вышла, покачивая юбкой. Он закрыл глаза и попытался вспомнить ее запах — в ноздрях он не задержался, к тому же доктор намазывал его чем-то дурно пахнущим. Зато свой запах он чувствовал отчетливо, и его губы искривились от стыда: он вонял потом, дымом костра и свежей кровью.

Он слышал, как д'Эглиз и Иэн разговаривали в гостиной — негромко, решая, следует ли прийти к нему на помощь. Он бы позвал их, если бы не то, что он не мог вынести того, чтобы капитан увидел… Он закусил губу. Что ж, ладно, дело почти сделано. Он чувствовал это по более медленным движениям доктора, сейчас почти нежным.

— Ребекка! — нетерпеливым голосом позвал доктор, и девушка явилась почти сразу же с небольшим комком ткани в руке.

Доктор разразился короткой очередью слов, потом прижал комок тонкой ткани к спине Джейми; ткань прилипла к дурно пахнущей мази.

— Дедушка говорит, что ткань защитит твою рубашку, пока мазь не впитается, — сказала Ребекка. — И когда придет время ей отпасть — не отдирай ее, пусть отпадет сама, — то раны покроются коркой, но она будет мягкой и не будет лопаться и сочиться сукровицей.

Доктор положил руку на плечо Джейми, и тот вскочил на ноги, ища свою рубашку. Ребекка подала ее ему. Ее взгляд задержался на его обнаженной груди, и он — впервые в жизни — смутился от того, что у него есть соски. Пощипывание, которое, однако, не было неприятным, подняло дыбом все волоски на его теле.

— Спасибо… Э… Я хотел сказать, gracias, Senor. [12] Исп. «спасибо, сеньор». — Его лицо пылало, но он поклонился доктору со всей учтивостью, на которую был способен. — Muchas gracias. [13] Исп. «Большое спасибо».

— De nada, [14] Исп. «Не за что». — резко ответил старик, жестом руки отметая благодарность. Он указал на маленькую связку ткани в руке внучки. — Пить. Горячки нет. Кошмаров нет. — И потом, к удивлению Джейми, он улыбнулся. — Шалом, — сказал он и жестом приказал Джейми выйти.

Д'Эглиз, радуясь тому, что получил новую работу, оставил Иэна и Джейми в большой таверне, которая называлась «Le Poulet Gai», где развлекались остальные наемники — всяк на свой лад. В «Веселой курице» наверху располагался бордель, и не слишком опрятные женщины разной степени обнаженности свободно бродили по нижним помещениям, выбирая новых клиентов, с которыми затем исчезали наверху.

Два статных молодых шотландца вызвали определенный интерес у этих женщин, но когда Иэн величественным жестом продемонстрировал им пустой кошель — деньги у него были спрятаны под рубахой, — они оставили парней в покое.

— Я не смог бы смотреть на любую из этих, — сказал Иэн, повернувшись спиной к проституткам и посвятив все внимание элю. — После того как видел вблизи ту маленькую евреечку. — Видел ли ты когда-нибудь что-либо подобное?