Диана Гэблдон - Девственники

Она подходила к Джейми — лицом к лицу — на каждом повороте и отчетливо видела его в свете факелов, но глаза ее смотрели куда-то вдаль. Она, казалось, не узнавала никого — даже Пьера.

Но вот обход завершился, и они встали рядом. Раввин приветствовал гостей и затем, повернувшись к жениху и невесте, отлил немного вина из чаши, что, видимо, было еврейским благословением. Джейми смог различить начало: «Благословен ты, Адонаи, Бог наш…» — и затем потерял нить монолога.

Пьер, когда рабби Коэн замолчал, полез в карман, достал небольшой предмет, судя по всему, кольцо, и, взяв руку Ребекки в свою, надел кольцо на указательный палец ее правой руки, улыбаясь с нежностью, которая, несмотря ни на что, тронула Джейми. Затем Пьер приподнял ее вуаль, и он увидел такую же нежность на лице Ребекки, за секунду до того, как ее муж поцеловал ее.

Собравшиеся выдохнули, как один человек.

Раввин взял лист пергамента с маленького столика, стоявшего рядом, Джейми увидел то, что Пьер назвал «кетуба» — это был брачный контракт.

Раввин прочитал документ вслух, сначала на языке, который Джейми не распознал, и затем еще раз — по-французски. Контракт не слишком отличался от других брачных контрактов, виденных им: перечисление распределения собственности, обязанностей невесты и так далее — хотя Джейми с неудовольствием отметил, что в документе предусмотрена возможность развода. Здесь его внимание немного рассеялось; лицо Ребекки светилось в огнях факелов как перламутр и слоновая кость, а когда она дышала, явно обрисовывались округлости ее грудей. Несмотря на все, что он знал о ней, он испытал зависть к Пьеру.

Контракт был прочитан и аккуратно отложен в сторону; раввин произнес положенные благословения. Джейми слышал слова «Благословен ты, Адонаи…» снова и снова, хотя, насколько он мог понять, благословлялось все — от собравшихся здесь до Иерусалима. Невеста и жених отпили еще по глотку вина.

Затем последовала пауза, и Джейми ожидал официального заявления раввина, соединяющего мужа и жену, но оно так и не прозвучало. Вместо этого один из свидетелей взял бокал, обернул его в полотняную салфетку и положил на землю у ног Пьера. К удивлению шотландца, тот наступил на бокал — и толпа взорвалась аплодисментами.

Несколько мгновений все выглядело как обычная деревенская свадьба, гости толпились, наперебой стараясь поздравить молодую пару. Но вскоре счастливые молодожены начали перемещаться по направлению к дому, а гости расселись за столы с вином и едой, приготовленные в дальнем конце сада.

— Пойдем, — пробормотал Джейми и потянул Иэна за руку.

Они поспешили за уходящей парой. Иэн поинтересовался, что, черт возьми, собирается делать Джейми.

— Я хочу поговорить с ней наедине. А ты остановишь Пьера и будешь болтать с ним так долго, как сможешь.

— Я? Как?

— Откуда я знаю? Придумаешь что-нибудь.

Они уже подошли к дому, и, почти наступая на пятки Пьера, Джейми увидел, что, на их счастье, он остановился, отдавая распоряжения слуге. Ребекка только что исчезла в коридоре, он заметил, как она положила руку на дверь.

— Всех благ тебе, старина! — сказал он, хлопнув Пьера по плечу с такой энергией, что жених зашатался. Но прежде чем он опомнился, Иэн, поручив себя Господу, шагнул вперед и схватил его за руку, которую принялся яростно трясти, взглядом давая понять Джейми: поторопись, черт возьми!

Широко улыбаясь, Джейми прошел по коридору к двери, за которой скрылась Ребекка. Улыбка исчезла, как только он коснулся дверной ручки, и лицо, которое предстало перед девушкой, когда он вошел, было абсолютно мрачным.

Ее глаза округлились от шока и негодования.

— Что ты здесь делаешь? Сюда никто не должен заходить, кроме меня и моего мужа!

— Он уже идет, — заверил ее Джейми. — Вопрос: дойдет ли?

Ее маленький кулачок сжался, и это выглядело бы комичным, не знай он о ней того, что знал.

— Это угроза? — спросила она, недоверчиво и угрожающе. — Здесь? Ты смеешь угрожать мне здесь?

— О да, смею. Мне нужен свиток.

— Ну так ты его не получишь — резко ответила она. Он видел, что ее взгляд рыщет по столу в поисках колокольчика, чтобы позвать на помощь, или же чего-то, чем можно ударить его по голове, но на столе было лишь блюдо с фаршированными рулетами и экзотическими сладостями. Еще там была бутылка вина, и он видел, как ее глаза предвкушающе загорелись, но протянул свою длинную руку и взялся за бутылку прежде, чем она смогла это сделать.

— Он нужен мне не для себя, — сказал Джейми. — Я собираюсь вернуть его твоему деду.

— Ему? — Ее лицо окаменело. — Нет. Он для него стоит больше, чем я, — добавила она с горечью, — но, по крайней мере, я могу пользоваться им как защитой. Пока свиток у меня, он не будет пытаться причинить вред Пьеру или выкрасть меня — из страха, что я могу его повредить. Свиток останется у меня.

— Я думаю, ему будет гораздо лучше без тебя, и он это наверняка знает, — сказал Джейми и напрягся, увидев внезапную боль в ее глазах. Он подумал, что даже пауки обладают чувствами, но сейчас это было несущественно.

— А где Пьер? — требовательно спросила она, вскакивая на ноги. — Если хоть волос упадет с его головы, я…

— Я не прикоснулся бы к этому дурачку, и Иэн тоже, Хуан, как ты его называешь. Когда я спросил, получил он тебя или нет, я имел в виду, хорошо ли он обдумал сделку.

— Что?

Ему показалось, что девушка побледнела, но наверняка этого было не сказать.

— Ты отдаешь мне свиток, чтобы вернуть его твоему деду. Не помешает и маленькое письмо с извинениями, почему тебе пришлось его взять, хотя на письме я бы не настаивал — да и Иэн тоже. Потом я отведу Пьера в сторонку и поделюсь с ним тем, что я знаю о его суженой.

— Говори что хочешь! — резко отреагировала она. — Он не поверит ни единому слову!

— О, вот как? А если я расскажу ему, что произошло с Эфраимом бен-Сефером? И почему?

— С кем? — спросила она, но теперь ее губы действительно побледнели, и она оперлась о стол, преодолевая дрожь в ногах.

— Ты сама знаешь, что с ним случилось. Нет? Ну, так я скажу тебе, девочка. — Что он и сделал, жестко и безжалостно, от чего она внезапно села, а капли пота выступили вокруг золотых медальонов, украшавших ее лоб. — Пьер уже знает о твоей банде, я полагаю, но, возможно, не подозревает, какая безжалостная маленькая цепкая тварь ты сама.

— Это была не я! Я его не убивала!

— Если бы не ты, он был бы жив, и я уверен, Пьер это поймет. Я могу рассказать ему, где находится тело, — добавил он деликатно. — Я сам его похоронил.

Ее губы были сжаты так долго, что превратились в узкую белую линию.

— У тебя не так много времени, — напомнил он тихо, не спуская с нее глаз. — Иэн может удерживать его еще долго, но когда он войдет, я расскажу ему все при тебе, а ты попробуй убедить его, что я лгу.