Егор Радов - Мандустра

— Корабль здесь? — почему-то спросил я.

— Здесь! Кто ты?! Стоять!!! Дальше нельзя! Положи…

— Вовка? — произнес я.

— Старший сержант Турищев, — поправил он. — Часовой Его Величества. Я знал, что ты все-таки придешь, Иван Жуев… Придешь со своим кухонным ножом… Но надо же было так случиться, что сегодня сюда поставили именно меня!

— Вовка! — обрадовался я и бросился вперед.

— Стой!!! — рявкнул он, отпрянув.

— Вовка, это же я, твой друг, и мы сейчас вместе… У корабля!!! Мы можем его захватить, найти горючее, лететь, лететь… в Россию, как мы хотели, мечтали… Помнишь?! Наши планы, наш…

Я был почти рядом с ним; он попятился и взмахнул тем, что держал в правой руке.

Теперь я мог рассмотреть — это был настоящий металлический пистолет. Я резко встал, не дойдя до него совсем чуть-чуть, не зная, что делать.

— Так, значит… — сказал я. — Значит, все — правда?! И ты меня убьешь, застрелишь… Значит, есть и оружие, и топливо, а царь…

— Царь здесь, — ответил Володя. — И здесь наш дом… Здесь настоящий мир! Правда — совсем не та, что ты думаешь… Да, это — пистолет, но это — муляж, видимость… И патронов у меня никаких нет, они не нужны больше… Пойми, нас выгнали из России, потому что мы ценили некую абстрактную цель… выше жизни, выше реального человека, выше… вот этого настоящего, здесь, сейчас! Мы больше не должны повторять этой ошибки; мы будем жить здесь, на Марсе, по-новому, по-другому… Мы приспособимся! Больше никого никогда не убьют во имя… чего угодно! Как ты мог подумать, что я тебя… застрелю?! Ведь я же спас тебе жизнь — разве ты не помнишь?!

Я помолчал, потом крепче сжал нож.

— Не понимаю, о чем ты говоришь! На Марсе ужасно! Здесь нет России, здесь нет настоящего мира, здесь ничего нет!!! Здесь только водка и какое-то дерьмо… Вместо величия нашей страны, нашей Родины…

— К черту Родину! — выпалил Володя. — Она у тебя внутри, а не там — на небе, в виде этой синей звездочки… Как ты не понимаешь, что ты сам — намного больше, чем любая Родина, чем Россия, чем все эти отвлеченные…

— Да что ты такое говоришь! — заорал я в микрофон. — Как тебе… мозги промыли! Да оглянись ты вокруг! Все спиваются, ненавидят друг друга, и эти долбаные скафандры со шлемами… Ты говоришь — будем жить здесь, приспособимся… Ты кого имеешь в виду — призраков?! Это они, что ли, приспособились?! Да их нет вообще, это — наши глюки, бред, сказки!.. Пошли, захватим корабль, у меня — нож, у тебя — пистолет, это реально, и мы объявим народу, что полетим назад, в Россию, на Землю…

— Призраков нет, — совершенно успокоившись, сказал Володя. — Есть марсиане. Русские марсиане…

— Все! — крикнул я. — Не могу больше слушать твою чушь! Предатель! Отойди… Если ты не можешь меня убить, хотя бы отойди…

— Я не могу отойти, — грустно проговорил Володя. — Мой долг — стоять здесь. Забудь о корабле, твой дом — тут, где ты сейчас… Вот твои родители…

— Что ты о них знаешь?! — рявкнул я и прыгнул к нему, приставляя к его груди нож.

— Я ничего не знаю. Я могу только уповать! Понял?!!

Я замер на какой-то долгий, нескончаемый миг, вспомнив отца, всю свою жизнь, наши беседы на кухне; представив сверкающую радугой летящую тень, бескрайние, пустые марсианские просторы, черноту неба и маленькую-маленькую синюю звездочку.

— Отойди, — сказал я.

— Не могу, — отозвался он. — Я защищаю… моего царя и наш… мир.

— Тогда умри, придурок! — крикнул я и вонзил нож в его тело, пробив оболочку скафандра, одежду и кожу.

— Тревога… — тихо простонал Володя и упал на грунт головой вперед — я едва успел отскочить.

Видимо, он успел нажать какую-то кнопку тревоги, потому что тут же, откуда ни возьмись, выбежали люди. На меня набросили что-то вроде сети, потом отобрали нож и связали.

И вот так, не добравшись буквально совсем чуть-чуть до своей цели, я был пойман, арестован и отправлен в тюрьму, в пригород Ленинграда, в Москву-3.

Володя умер прямо там, у ворот — я пробил ножом его сердце.

Теперь я сижу в камере и жду приговора, который мне должны объявить без всякого суда и разбирательства. Но самое главное — то, что мне так и не удалось ничего узнать.

Что было за этими воротами? Корабль? Царь? Марсианские сады будущего или проход сквозь звезды в любимый русский березовый край? Что Володя так защищал, не пожалев своей жизни?! Призраков, которых нет?

Я не стану призраком!

Я не сопьюсь на какой-нибудь фабрике этого долбаного Марса!

Я никогда не перестану верить в настоящую Россию! Я никогда не сдамся!

Ночь кончалась — камера, сквозь маленькое окошко, наглухо закрытое толстым стеклом и мелкой решеткой, уже начинала заполняться предрассветным серым сумраком — блеклым, подкрадывающимся, как вор, предшественником победной вспышки утреннего солнца. Звезды пропадали в мутнеющем небе, и я терял свою Землю из виду. Сегодня мне должны объявить приговор и, наверное, убить, несмотря ни на что — неужели никогда в жизни я не увижу Небесную Родину, блистающую в черном провале Вселенной?.. Я не знаю — теперь от меня ничего не зависит.

Сердце мое забилось быстро-быстро, когда я отчетливо услышал медленные неотвратимые шаги. Они приближались — неужели все случится вот так, запросто?! Но они же не могут меня убить! Ведь Володя… Но почему я должен ему верить?! Каждый отвечает за себя; и это он — он сам! — не захотел лишать меня жизни, которую однажды спас, а я — лично, по своему желанию! — убил его. Я — сволочь, я, а не он и не они; они пока мне ничего не сделали и… Может быть, я действительно заслужил наказания, смерти, презренного конца?!

Я хотел спасти свой народ, а в результате зарезал лучшего друга.

Шаги приблизились к двери камеры и прекратились.

Раздался лязг открываемого замка; я в страхе вжался в угол стены; дверь распахнулась, внутрь вошел человек в красном плаще и в красной маске с прорезью для глаз. Вот уж не думал, что все будет выглядеть настолько банально!

— Кто вы? — задрожав, спросил я.

— Я — никто, — надменным басом отвечал он. — Я исполнитель, служитель, длань царя, карающая и освобождающая!

— Вы… пришли меня… освободить?

— Идем, — сказал человек в плаще и вышел из камеры.

Я боязливо последовал за ним. Мы шли долго, поднимаясь вверх по каким-то неровным ступеням и иногда спускаясь вниз; наконец, коридор кончился, приведя нас в круглую комнату с большой железной дверью.

На полу лежал скафандр; человек остановился, поднял его и подозвал меня.

— Надевай! — скомандовал он.

— Вы меня отпускаете?!!

— Я оглашу тебе приговор. Приговор царя! Итак, Иван Жуев, гражданин России, вы признаны виновным в убийстве с отягчающими обстоятельствами и поэтому, руководствуясь нашими законами, царь приговаривает вас… к смерти!