Стивен Кинг - Сборник Рассказов

— А я уж было испугался. Чертов шутник! Как у него вообще оказался мой номер?!

— Не знаю, — ответил Эверс, обозревая пустой стадион. Хотя, конечно же, он знал. В Тампе и Сент-Пите жило в общей сложности девять миллионов человек, но после смерти Элли Эверс мог вписать в графу экстренных контактов только номер Каза. От этого становилось еще грустнее.

— Ладно, приятель, наслаждайся игрой. Может, на следующей неделе сыграем в гольф.

— Посмотрим, — ответил Эверс. — Держись, Каззи и…

Тут Каз к нему присоединился, и они вместе продекламировали окончание фразы, как делали уже много-много раз:

— Не дай ублюдкам себя достать!

Вот и все, разговор окончен. Краем глаза Эверс уловил какое-то движение. Он осмотрелся с телефоном в руках и увидел, как давешний привратник медленно, со скрипом ведет вниз по ступенькам дядю Элмера и тетю Джун. Увидел и нескольких своих пассий из средней школы, одну из которых поимел, когда та была в полубессознательном (а то и бессознательном) состоянии. За ними шла мисс Притчетт с распущенными в кои-то веки волосами, и аптекарша, миссис Карлайл, и старенькие соседи, Дженсены, у которых Эверс в детстве воровал с заднего крыльца пустые бутылки на сдачу. С другой стороны не менее древний привратник заводил на верхние ряды трибун бывших служащих «Спиди». На некоторых красовались синие униформы. Эверс узнал Дона Блантона, которого допрашивали по делу о детской порнографии в середине девяностых, и который повесился в Малдене у себя в гараже. Эверса тогда поразило, что кто-то из его знакомых мог быть замешан в таких вещах. Да и последний поступок Дона его поразил не меньше. Дон Эверсу нравился, и ему не хотелось его увольнять, но с такими-то обвинениями, что еще ему оставалось делать? Ведь репутация работников компании прямо отражалась на графе доходов.

Батарейка еще не разрядилась. Чем черт не шутит, подумал Эверс. Игра-то важная. На Мысе, наверное, ее тоже смотрят.

— Привет, па, — раздался в трубке голос Патрика.

— Вы там игру смотрите?

— Дети смотрят. Взрослые играют в карты.

Рядом с первым привратником стояла дочка Ленни Уилера, все еще в черном похоронном платье и вуали. Словно темный призрак, она указала на Эверса. Весь ее детский жирок куда-то исчез, и Эверс подумал, исчез ли он до ее смерти или после.

— Погляди-ка на экран, сынок.

— Секунду, — ответил Пат, скрипнув по полу стулом. — Так, гляжу.

— Прямо за «домом», в первом ряду.

— На что мне смотреть?

Эверс стал за сеткой и помахал синим пенопластовым пальцем. — Ты меня видишь?

— Нет, а где ты?

Молодой доктор Янг хромал вниз по ступенькам, опираясь на спинки сидений. На куртке медалью засохло кровавое пятно.

— А теперь видишь? — Эверс отнял от уха телефон и замахал над головой руками, словно пытаясь остановить поезд. Огромный, нелепый палец болтался туда-сюда.

— Нет.

Нет, значит.

Ну и ладно. Даже хорошо.

— Будь хорошим, Патти, — сказал Эверс. — Я тебя люблю.

Он нажал на кнопку отбоя, а вокруг него стадион все наполнялся. Конечно, непонятно, кому захочется провести тут вечность на верхних рядах или на задворках внешнего поля, но лучшие места были нарасхват. Вот идет еще один привратник и ведет за собой Горшка Эмбри, изъеденного рыбами и облаченного в лохмотья. А за Горшком идет его мать, которая едва ноги волочит после двойной смены. И Ленни Уилер в полосатом похоронном костюме, и дедушка Линкольн с тростью, и Марта, и Элли, и родители, и все те, перед кем Эверс в чем-то провинился за свою жизнь. С обеих сторон они вливались в его ряд. Засунув телефон в карман и стянув пенопластовый палец, Эверс уселся на свое место. Палец он положил на незанятое сидение слева от себя. Для Каза. Скоро Каз к нему присоединится, ведь он же видел его по телевизору и даже ему позвонил. Если Эверс что и понял во всем происходящем, так это то, что с Казом они еще наговорятся.

Толпа засвистела и зааплодировала. Послышался звон колокольчиков. «Скаты» все еще атаковали. У правого края поля какой-то энтузиаст уже пытался вызвать волну, хотя для этого было еще слишком рано. Как всегда, когда его что-то отвлекало от действа, Эверс взглянул на счетное табло. Шел лишь третий иннинг, а Беккет уже подал шестьдесят раз. Игра обещала быть долгой.

В этом эссе Стивен Кинг высказывает свое мнение о том, нужно ли ограничивать в США продажу огнестрельного оружия.

Вот как это происходит.

Во-первых, кто-то открывает стрельбу. Мало кого из стрелков можно назвать взрослым человеком, а стариков среди них и вовсе практически нет. Встречаются юноши, но большинство — дети. Стрелкам в Джоунсборо, штат Арканзас, было 13 и 11 лет.

Во-вторых, первые новости по ТВ — бегущая строка по соседству с пугающей надписью ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ в нижней части телевизионного экрана. Пока еще никто не знает, какого черта происходит, и это возбуждает. На экране возникают фотографии вашего городка и фрагменты гуглокарт. Телевизионщики изо всех сил пытаются дозвониться до местных репортеров в поисках свежих новостей.

В-третьих: появляются подтверждения того, что все это произошло на самом деле. Есть жертвы! Пролилась кровь американцев! Самолеты со съемочными группами уже катятся по взлетно-посадочным полосам, направляясь в какой-нибудь Мухосранск, в одночасье ставший знаменитым благодаря очередному психу с пушкой.

В-четвертых, первое видео — разумеется, снятое на сотовый телефон, потому что ролик короткий, а картинка очень плохого качества и постоянно дрожит. Чаще всего это видео показывает бегущих людей.

В-пятых, первые репортажи с места событий. Пока это еще местные журналисты, которые должны как-то продержаться, пока не прибудут основные силы крупных телекомпаний. Все они несут дикую чушь, обрадованные внезапной возможностью выступить на федеральном уровне. Некоторые, впрочем, скрывают эту радость лучше других. Кто-то из них впервые использует слово «достигло», которое затем будут склонять на все лады до тех пор, пока не сформируется окончательная цифра. Как будто кто-то бросает кольца в парке развлечений: достигло шести… нет, двенадцати человек… просим прощения, сумевшие спастись свидетели сообщают по меньшей мере о восьми жертвах.

В-шестых, точное количество: X убито, Y ранено.

В-седьмых, первое интервью с полицейским. Коп номер один не говорит ничего конкретного, да он и не должен. Его работа — выглядеть так, словно все под контролем, и использовать полицейский жаргон.

В-восьмых, первые попытки идентифицировать стрелка. Неверные.