Стивен Кинг - Сборник Рассказов

Ретт улыбнулся, это был вопрос, на который его правнук должен был бы знать ответ. Он с трудом сдержал желание сказать, Ничему сейчас не учат детей , но это было бы грубо и невежливо. Можно сказать, неблагодарно. Этот мальчик приехал в дом престарелых «Хорошая жизнь на пенсии» с единственной целью — послушать, как Барретт Олдерсон вспоминает о прошлом, в то время как большинство детей, бегут от этого дома в другую сторону, и так быстро, как только могут. Правда, все это только для выполнения школьного домашнего задания, но все-таки. Он для этого пересек весь город на городском автобусе, подумал Ретт, а в свое время, он и его брат Джек, чтобы увидеть свою мать, должны были ехать на междугороднем.

— Дейл, я никогда даже не видел телевизора, пока мне не исполнилось двадцать один. Экран радиолокатора, да, но не телевизор. Впервые я увидел его в витрине магазина, после того как вернулся с войны. Я смотрел на эту диковинку минут двадцать, почти гипнотизировал.

— Какой войны?

— Второй Мировой, — сказал он терпеливо. — Нацисты? Гитлер? Японцы в Тихом океане? Разве ты не слышал об этом?

— Конечно же, слышал, «Ура!», «Банзай!» и все такое. Я думал, вы имели в виду Корею.

— Когда взорвалась Корея, я уже был женат, и у меня было двое детей.

— Мой дедушка один из них?

— Да, он только родился. А когда накатил Вьетнам, я был стар, как твой отец. Может быть, даже старше.

— Так что вы застряли на радио, да?

— Ну, в общем, да, хотя я не считаю себя застрявшим на нем.

За пределами комнаты, в коридоре, раздался электронно-усиленный голос директора по организации досуга (или одного из его помощников), выкрикивавший номера бинго. Ретту не посчастливилось поучаствовать, хотя он полагал, что это наверняка произодет завтра. Он отмерял последние годы своей жизни — возможно, месяцы, с учетом крови, которая стала появляться в унитазе, после того, как он посрал — не в кофейных ложках, а в партиях лото.

— Не застряли? — спросил Дейл.

— Абсолютно. После ужина, мой отец и мои братья…

— Подождите, подождите, подождите. — Дейл порылся в кармане джинсов и достал айфон. Он повозился с ним и экран засветился. Еще немного поколдовал, и затем установил его на кровать.

— Эта штука еще и записывает? — спросил Ретт.

— Угу.

— И больше ничего не надо делать?

— Дорогая, я не делаю окна, — сказал мальчик, и Ретт рассмеялся. Ребенок, может быть, немного плавает в истории двадцатого века, но он живой. И забавный.

Дейл улыбнулся прадеду, довольный, что старик оценил шутку, и возможно, увидел, что в будущем тот станет настоящим человеком. Ретт же очень надеялся на это; даже в свои девяносто он оставался оптимистичным, хотя оптимизмом было трудно управлять, особенно в три часа ночи, лежа без сна и чувствуя, как рвутся нити, крепящие его к этой дряхлой жизни.

— Ты уверен, что будет слышно?

— Да, у этой малышки отличная чувствительность. Кроме того, я вижу уровень твоего голоса на экране. — Он поднял его. — Скажи что-нибудь.

— Наше радио было фирмы «Филко», настольная модель, — произнес Ретт, и наблюдал, как звуковые волны катятся по экрану айфона.

— Видишь?

— Да. Отличный гаджет. Не знаю, как мы раньше обходились без них.

Дейл посмотрел на старика, чтобы убедиться, что тот пошутил.

— Хороший, прадедушка.

— Нет, хороший, Ретт.

— Хороший, Ретт. Расскажи мне про радио.

Ретт рассказывал в течение десяти минут или около того, о том, как он и два его брата лежали на ковре в гостиной после ужина, они со своими учебниками, отец в кресле, положив ноги на пуф, покуривая трубку, все слушали «Филко». Он рассказал Дейлу о Тени и Шоу Джека Бенни — каким Джек был крохобором, и своем любимом, Любительском Часе Майора Боуза , где хозяин спешил отвязаться от назойливых гостей, говоря: «хорошо, хорошо», — и бац в гонг, если их выступление было плохим. Но он начал замедляться, и более яркие воспоминания проскользнули в поток его мыслей. Например, те, где он едет в автобусе с Джеком. И он подумал, почему бы не рассказать ему? Он никогда никому об этом не рассказывал, и он очень скоро умрет. Кровь в унитазе не врет, особенно, если тебе девяносто.

— Это любительское шоу действительно спонсировалось производителями сигарет? — спроси Дейл.

— Да, «Олд Голд». «Если вы хотите получить удовольствие вместо лечения, курите Олд Голд. Все лучшее для вас!»

— Они действительно так говорили? — Глаза мальчишки восторженно сияли.

— Да все так, но давай забудем о радио-шоу. Я хочу рассказать тебе еще кое-что.

— Хорошо, но все эти старые радио-шоу, это довольно интересно.

— Я могу рассказать тебе кое-что еще более интересное, но выключи свой гаджет. Я не хочу, чтобы ты это записывал.

— На самом деле?

— На самом деле.

Дейл выключил мобильный и положил его обратно в карман. Он посмотрел на своего прадеда с некоторой опаской, словно Ретт собирался рассказать ему, как ограбил несколько банков или получал удовольствие, поджигая бродячих собак, будучи подростком.

— У меня было своеобразное детство, Дейл, потому что моя мать была очень странной. Не совсем уж сумасшедшей, по крайней мере, не настолько сумасшедшей, чтобы быть запертой в лечебнице, но очень, очень странной. Я был самым юным из трех детей. В 1927 году, через два года после того, как я родился, она переехала из дома, взяв лишь сумочку и небольшой чемодан, в маленький домик на другом конце города — в эту часть города, по сути, не очень далеко отсюда, там, где теперь находится торговый центр. Домик достался ей по наследству от старой тетки, и был немногим больше гаража. Она оставила моего отца, чтобы тот смог самостоятельно поднять Пита, Джека, и меня. Что он и сделал, с помощью женщины, которая приходила делать уборку и следить за нами, когда мы были слишком малы, чтобы полагаться на самих себя.

— Она никогда не поясняла причину ухода? — спросил Дейл.

— Сказала, что это для нашей же безопасности. Мой отец следил, чтобы у неё были средства для существования, и не возражал против её ухода — это были тяжелые времена, но он работал белым воротничком в страховой компании Американский Орел, а её запросы были небольшими. Они поддерживают деловые отношения. Ты знаешь, что это значит?

— Что они ладили друг с другом?

— Да, совершенно верно, и это было хорошо для нас. Моего брата Джека, меня, да и для неё тоже. Мы приняли ситуацию так, как дети обычно делают, без особого ропота и лишних вопросов. Мы довольно часто навещали ее. Играли в Джин, Дурака, и Монополию. В домике было холодно зимой и жарче, чем в дымоходе летом, даже с включенным вентилятором. Нам было весело. У неё была укулеле. Иногда мы выходили втроем на заднее крыльцо, и она играла, а мы пели. Такие вещи, как «Старый Черный Джо» и «Старый Масса спит в холодной, сырой Земле».