Александр Немировский - История Древнего мира. Античность. Ч.2

Погибло или было захвачено в плен почти все римское войско. «Третьей молнией Ганнибала» назвал трагедию у Тразименского озера римский историк Флор.

Медлитель.Дорога на Рим была открыта. Но Ганнибал, находившийся в четырех дневных переходах от ненавистного ему города, неожиданно повернул на восток, к побережью Адриатического моря, чтобы, наконец, дать войску отдохнуть и морем связаться с Карфагеном.

Вторая Пуническая война

458

В Риме не сомневались в скором появлении Ганнибала: спешно сооружались укрепления, мосты через Тибр были снесены. Ввиду грозящей государству смертельной опасности было решено назначить диктатора. Выбор пал на Фабия Максима, сенатора, известного хладнокровием и сильной волей.

Фабий Максим, прозванный Медлителем, был одним из немногих римских полководцев, кого можно считать победителем Ганнибала, хотя он и не выиграл ни одной крупной битвы. Не торопясь с решающим сражением, он стремился измотать и обессилить врага мелкими стычками. Он понимал, что единственное преимущество римлян — в неистощимых продовольственных и иных запасах и численном перевесе войска.

Никакими усилиями не удавалось Ганнибалу вызвать противника на настоящий бой. Карфагенянин метался в нетерпении по Италии, то ища решающей встречи с римскими легионами, постоянно от него ускользавшими, то тщетно добиваясь поддержки от городов, не спешивших встать на его сторону. Апулия, Самний, Кампания с ее цветущими городами... В ярости Ганнибал приказал опустошить не защищенные стенами поселения плодородной Кампании. Фабий Максим не отреагировал и на это. Его терпение казалось неистощимым.

Но начало иссякать терпение земледельцев, чьи поля разоряли карфагенские отряды. На Фабия Максима посыпались обвинения в медлительности и даже трусости. По окончании срока его диктатуры были избраны два консула — осторожный Луций Эмилий Павел и запальчивый Гай Теренций Варрон, сторонник решительных военных действий.

Канны.Весной 216 г. стало известно, что Ганнибал приближается к небольшому апулийскому городку Канны, близ которого были сосредоточены хлебные запасы римлян. Во главе с обоими консулами в Апулию двинулась огромная римская армия, насчитывавшая вместе со вспомогательными отрядами союзников более 80 000 человек.

Зная, что у Ганнибала вдвое меньше пехотинцев и всего четырнадцать тысяч всадников, Теренций Варрон рвался к решающему сражению. Эмилий Павел, напротив, советовал не торопиться: его беспокоила открытая равнина перед карфагенским лагерем, удобная для конницы Ганнибала. Консулы командовали армией поочередно, и в один из дней своего командования Варрон отдал приказ к выступлению.

Ганнибал построил свою пехоту полумесяцем, выгнутым в сторону противника. На флангах стояли часть конницы и лучшие отряды пехотинцев. Масса римских воинов, построенная в виде четырехугольника, атаковала центр карфагенян и глубоко врезалась в их расположение. Отборные карфагенские отряды оказались на флангах римского четырехугольника. Конница карфагенян ударила римлянам в тыл и завершила окружение вдвое большего римского войска. Это сражение вошло в историю как образец боя на окружение и уничтожение противника.

459

По меньшей мере 40 000 римских граждан остались на поле боя. В их числе — консул Эмилий Павел, проконсулы, квесторы, 21 военный трибун, 80 сенаторов. Многие попали в плен. Лишь четырнадцати тысячам воинов, в том числе виновнику катастрофы Теренцию Варрону, удалось спастись бегством. Ганнибал же потерял 6000 убитыми. «Четвертой раной» назвал Канны Флор. Но это была не четвертая, а вечная, незаживающая рана, о которой римляне помнили вплоть до времен падения империи.

«Ты умеешь побеждать, Ганнибал, но не умеешь пользоваться победой» — так, говорят, с горечью воскликнул начальник карфагенской конницы, когда вновь, как и после Тразименского озера, Ганнибал не рискнул двинуться к Риму.

Полководец видел, что силы римлян не истощены, что верность Риму сохраняет вся Северная Италия. И он предпочел пока воспользоваться плодами победы на юге полуострова, где после Канн рассеялся страх перед римским оружием и римской местью.

Крупнейшие города Италии и Сицилии, Капуя и Сиракузы, заключили союз с победителем. Правда, такие значительные города, как Неаполь и Нолы, не открыли перед ним своих ворот. Зато прибыл посол Македонии с полномочиями от ее царя Филиппа на заключение союзного договора. И договор этот был подписан в 215 г. Карфагеняне и македоняне клялись отеческими богами, что не сложат оружия, пока не повергнут Рим. Прибыли послы и из Карфагена, направленные Большим Советом после получения от Ганнибала победных трофеев из Канн. Полководцу были обещаны подкрепления, которых он, впрочем, так и не дождался. Да и союзный договор с Македонией ничего ему не дал: римляне сумели натравить на Филиппа Этолийский союз городов и, таким образом, Первая римско-македонская война не вышла за пределы Балкан.

Ганнибал у ворот.Завершался седьмой год войны, когда Ганнибал со своей армией придвинулся вплотную к Риму. «Ганнибал у ворот!» — в ужасе кричали римляне, заполняя площади и улицы города. Женщины, как в дни самых страшных бедствий, вытирали распущенными волосами ступени храмов и камни алтарей.

Ни после Тразименского озера, ни после Канн Ганнибал не решался на этот шаг. Что же заставило его подойти к стенам Рима в 211 г.? Не силой, а слабостью, даже отчаянием, был продиктован поход на Рим: этим маневром полководец надеялся снять римскую осаду Капуи. Но римляне осады не сняли. Так и не решившись на штурм, Ганнибал, опустошив окрестности Рима и разрушив загородные дома, отвел войско на юг.

460

Очередная неудача Ганнибала вскоре открыла римлянам ворота Капуи. Страшна была месть горожанам. Та же угроза нависла над Сиракузами.

Меч и циркуль.Осажденные римлянами Сиракузы защищали не только воины гарнизона. Долгим сопротивлением город был обязан не полководцу, а великому ученому — Архимеду.

В VI в. до н. э. Ксенофан сетовал на то, что все почести и блага в полисе отдаются не мудрецам, а атлетам, победителям в играх: «Напрасный и несправедливый обычай — давать предпочтение силе перед благой мудростью». Современники могли возразить философу: «Но ведь на силе атлетов покоится благополучие государства!» Мудрец Архимед на все века разрешил этот спор, показав, на какие чудеса способна человеческая мысль, направленная на благородную цель защиты своего отечества.

Упорно стояли римляне под стенами города, не снимая осады. Несколько раз пьггался командовавший флотом Марк Клавдий Марцеллпрорваться со стороны моря. Но, словно сильные руки, неумолимо опускались на носы кораблей рычаги, погружая их в воду. «Архимед вычерпывает нашими кораблями море», — грустно шутил Марцелл. И все же в 211 г. Сиракузы пали. Пали из-за предательства. В соответствии с римскими обычаями город был отдан на разграбление. Какой-то легионер, ворвавшись в дом Архимеда, застал его склонившимся над чертежами. «Не тронь моих кругов!» — были последние слова великого эллина, перед тем как опустившийся меч оборвал его жизнь.