Александр Попов - Социология

В целом функционализм сосредоточивает внимание на потребностях групповой жизни и на тех структурных построениях, посредством которых происходит удовлетворение таких потребностей. Однако критики функционализма указывают, что эти задачи могут решаться иными путями. Действительно, в результате социальных изменений многие экономические функции, функции ухода за детьми, их воспитания и обучения перешли от семьи к другим общественным институтам. Несмотря на все это, семья продолжает оставаться социальной ячейкой, несущей основную ответственность за продолжение рода, социализацию детей и прочие функции.

Функционалисты делают упор на задачи, выполняемые семьей, которые служат интересам общества в целом. Многие сторонники теории конфликта рассматривают семью как социальную структуру, в которой одни люди выигрывают за счет других. Ф. Энгельс видел в семье классовое общество в миниатюре, где один класс (мужчины) угнетал другой класс (женщин). Он утверждал, что брак исторически был первой формой классового антагонизма, где благосостояние одной группы зиждилось на униженном и угнетенном положении другой группы. Мотивацией доминирования мужчин служила экономическая эксплуатация труда женщин.

Социолог Рэндалл Коллинз считает, что исторически мужчины являются “сексуальными агрессорами”. Он объясняет доминирующее положение мужчин их большей физической силой, ростом и агрессивностью. Женщины оказались в положении жертв из-за своего меньшего роста и способности вынашивать и рожать детей, делающей их более уязвимыми. Во многих обществах женщины рассматривались как сексуальная собственность мужчин: их захватывали как военные трофеи, отцы использовали их как средство в своих экономических сделках, их считали собственностью мужей. Коллинз утверждает, что мужчины брали женщин в собственность прежде всего для постели, а не для работы на кухне или в поле, хотя женщин можно было заставить служить мужчинам и в дневное время.

По мнению Коллинза, мужчины построили общество таким образом, чтобы утвердить женщин в качестве своей сексуальной собственности. Мужчины заявляют свои исключительные сексуальные права на женщин точно так же, как определяют доступ к экономической собственности. Брак становится социально обусловленным контрактом на сексуальную собственность. Согласно традиции, брак не считался заключенным, пока не подтверждался сексуальными отношениями, сексуальное насилие в браке не считалось изнасилованием, а главным основанием для развода считалась неверность жены. Девственность девушки была собственностью ее отца, а сексуальность – собственностью мужа. Следовательно, изнасилование считалось скорее преступлением одного мужчины против другого, чем преступлением мужчины против женщины.

Современная ситуация в корне иная. Женщины стали потенциально свободными в выборе сексуальных отношений. Однако в условиях свободного “рынка брака” им приходится отдавать свою сексуальность в обмен на экономическое положение и социальный статус мужчин. Коллинз выдвигает гипотезу, что в экономическом мире, где доминирующее положение принадлежало мужчинам, наиболее эффективной стратегией было умение женщины подать себя как сексуально привлекательную и одновременно как можно более недоступную для мужчин. В подобных условиях женственность и девственность приняли идеализированные формы, так что в процесс ухаживания входил некий элемент сексуальной сдержанности. Однако по мере того, как экономические возможности женщин возрастали и они стали постепенно освобождаться от финансовой зависимости от мужчин, у них появилась возможность стать и сексуально независимыми. Теперь сексуальные “контракты” стали ориентироваться на брачные отношения в меньшей степени, чем на товарищеские отношения и сексуальное удовлетворение.

Как и другие социальные институты, семья рассматривается социологами с разных точек зрения, сквозь призму различных подходов. В частности, психоаналитик Зигмунд Фрейд и социолог Георг Зиммель применили к проблемам семьи конфликтологический подход. Они утверждали, что близкие взаимоотношения неизбежно включают в себя не только любовь, но и противоборство. В последние годы современные социологи взяли на вооружение эти идеи и выдвинули гипотезу, что конфликт составляет часть всех систем и взаимодействий, включая семейные и брачные взаимоотношения. Семья строится на основе диалектики двух противоборствующих потребностей: соперничества за независимость, власть и привилегии и одновременно соучастия в судьбе друг друга. С такой точки зрения семья является социальной структурой, формирующей межличностные взаимоотношения в непрерывных конфликтах, сохраняясь вопреки им.

В западных странах семья стала темой таких ожесточенных споров, что социологи Бриджит Бергер и Питер Л. Бергер назвали свою книгу “Война вокруг семьи” (The War over the Family). Для критиков из политических левых кругов и некоторых сторонников феминизма нуклеарная семья является источником многих современных проблем. С точки зрения политических консерваторов семья остается последним оплотом нравственности во все более морально вырождающемся современном мире.

Экономические реформы в России отрицательным образом сказались на сфере семейно-брачных отношений. Снижается количество зарегистрированных браков, число детей в семье. Российские семьи подвергаются тяжелейшему испытанию на прочность.

Поскольку в результате брака в тесный семейный круг входит новый член, родителей жениха или невесты очень волнует вопрос, кто станет женой или мужем их детей. Случайный брак может нарушить их интересы. Если разрешить детям влюбляться “в кого попало”, они могут сделать неподходящий выбор. Хотя слово “любовь” многозначно, обычно считают, что романтическая любовь – это чувство сильного физического и эмоционального притяжения, возникающее между мужчиной и женщиной. Древние греки называли подобное чувство “воспаленной истерией”.

Социальное регулирование любви.Многие народы относятся к романтической любви негативно.

Старейшины одного из африканских племен, обсуждавшие проблемы “самовольных” браков и незаконнорожденных детей, жаловались в 1883 г.: “Это все эта штука под названием любовь. Мы совсем ее не понимаем...” Старейшины видели в романтической любви разрушительную силу. В соответствии с их культурными традициями брак не требовал наличия романтической привязанности между будущими супругами, не предполагал свободного выбора партнеров. Выбор партнера для брака определялся не любовью, а совершенно иными соображениями.